Лживые зеркала

Уинифред как раз сняла туфлю, чтобы помассировать затекшую ступню, но, услышав слова Лауры, тут же надела ее обратно.

– Наверное, алкоголь сильно ударил ему в голову с непривычки, но сейчас с ним все в порядке.

Уинифред торопливо встала. Лаура вытащила из ее растрепанной прически ленту, и густые белокурые пряди упали ей на плечи. Ощущать их было непривычно.

– Что ж. В таком случае нужно сообщить ему как можно скорее.

Девочка кивнула. Ее обычно серьезные глаза смеялись. Ну и все равно, что бы она там себе ни напридумывала.

Уинифред отправилась к Дарлингу, чтобы рассказать об удачном исходе дела – было бы неправильно так долго держать своего нанимателя в неведении. Она нашла его в гостиной. Здесь было все так же светло и тихо: мебель покрыта чехлами, шторы задернуты, но кто-то зажег лампы и заменил сухие болиголовы в вазе на свежесрезанные белые пионы, нарциссы и гортензии. Дарлинг сидел за роялем, сбросив покрывавшую его пыльную ткань на пол. Его левая рука безвольно висела вдоль тела, а длинные изящные пальцы правой бегали по клавишам. Увидев вошедшую Уинифред, он неловко вскочил с банкетки и сунул большие пальцы за пояс брюк.

– Мисс Бейл, – удивленно произнес он. Ей показалось, что он рассматривает ее волосы – раньше она не распускала их перед ним. – Что вы тут делаете?

– Ищу вас, разумеется, – ответила Уинифред, маскируя свое смущение под раздражение. – Вы были так заняты, что я не успела изложить вам, чем закончилось наше дело.

Дарлинг невесело усмехнулся и тронул черную клавишу, отводя от Уинифред взгляд.

– Это ни к чему. Я все равно ничего не пойму и все разболтаю. К тому же, похоже, мне недостаточно быть вашим работодателем для того, чтобы вы сочли нужным посвящать меня в свои планы.

Это было даже хуже, чем если бы он вдруг наорал на нее или дал пощечину – сама она ровно так бы и поступила. Но смиренная, почти рабская покорность Дарлинга жгла ей внутренности и оставляла вместо них пустое место. Паникуя, она безотчетно шагнула к нему.

– Нет, я все расскажу. Прошу, не думайте, что я… не доверяю вам.

Дарлинг поднял на нее влажный взгляд. Кончик его носа покраснел, губы печально изогнулись. Поза оставалась неуверенной – он ссутулился, как старик, а пальцы продолжали гладить клавиши рояля.

– Вы играете? – вдруг спросила Уинифред, неожиданно даже для самой себя.

Дарлинг посмотрел на нее с недоверчивой надеждой – точь-в-точь щенок, которого мальчишки забросали камнями, а теперь ласково подзывают к себе. Только вот в этот раз она не держала камень за спиной. Но у Дарлинга все равно были все основания не доверять ей.

– Немного. – Он машинально улыбнулся и сел за рояль, но не стал играть. – Меня учили, но таланта нет.

– Вас учила мать? – поинтересовалась Уинифред.

Дарлинг резко вскинул подбородок, но, встретившись с ней взглядом, покачал головой.

– Нет, двоюродная бабушка. А вы играете?

Уинифред с грустной улыбкой тронула крайнюю клавишу, и та издала низкий утробный звук.

– Нет. Мистер Уоррен не тратится на такие бесполезные вещи, как музыкальные инструменты. Гостей «Рассвета» развлекает иная музыка.

– Хотите, я вас научу? – предложил Дарлинг.

Он с надеждой поглядел на нее снизу вверх, и Уинифред почувствовала что-то очень похожее на сожаление.

– Нет. В сущности, это ведь действительно совершенно бесполезный навык.

Дарлинг отвернулся и с досадой опустил крышку рояля. На его лицо вновь вернулось унылое выражение, которое ему ужасно не шло.

– Необязательно делать что-то для… работы, – тихо заметил он. – Или для кого-то. Можно делать это для себя.

Уинифред моргнула и плотно сжала губы. Для себя? Что можно делать для себя, если ты сам себе не принадлежишь?

– Не все могут позволить себе размышлять таким образом, – мягко возразила она, не желая еще больше обидеть Дарлинга, заблуждающегося в своей глупости. Рояль был забыт, сейчас она сама не понимала, что имеет в виду. – Я не могу думать о том, чего мне хочется. Я до семи лет не знала букв. Читать книги и цитировать Шекспира для меня – непозволительная роскошь, на которую я не имею права. Понимаете?

– Даже посвятив себя делу, можно продолжать жить, Уинифред! – горячо возразил Дарлинг, опершись локтем о крышку инструмента. – Даже когда идеи и мысли бьются на задворках разума, можно их заглушить – книгами, музыкой, танцами. – Он помолчал и робко добавил: – Друзьями.

Впервые она не нашлась с ответом. Подтащив стул к роялю, Уинифред села рядом с Дарлингом и погладила дорогую лакированную крышку. Дарлинг, кажется, понимал ее лучше, когда она молчала. Он закатал рукава, обнажив запястья, и вновь откинул крышку. Уинифред ткнула пальцем в клавишу, и та зазвенела.

– Я знаю, что вы мне не доверяете, Уинифред, – вдруг сказал Дарлинг. В его тоне не было ни осуждения, ни обиды. На губах заиграла слабая, но искренняя улыбка. – И понимаю это. Действительно понимаю. И сделаю все, чтобы заслужить ваше доверие.

У нее пересохло в горле, и она кашлянула, отведя глаза от изящных рук Дарлинга. Знает ли он, как отчаянно она желала услышать эти слова? Знает ли, как она хочет ему доверять?