Лживые зеркала

Впрочем, если из этого правила и есть исключение, то это именно Дарлинг. Как-то раз Уинифред спросила его, любит ли он охоту – она знала, что богачам отчего-то очень нравится развлекать себя стрельбой по мелким зверушкам. Юноша побледнел и дрожащим голосом ответил: «Н-нет, что вы… Как можно!» Стоило ей еще немного надавить, и он ударился бы в слезы. Дарлинг стал для нее самым ярким, хотя и наименее неожиданным открытием. Он действительно легкомыслен, наивен и глуповат, и показался бы пустым, если бы не его доброта и почти сверхъестественная проницательность, не подчиняющаяся никакой известной ей логике. Глубина его чувств не могла не поразить Уинифред. Чем бы он ни был занят, о чем бы ни рассуждал – Дарлинг будто не мог мыслить полумерами и любому делу отдавался полностью и без остатка. Она не могла не признать, что при всей его недалекости искренне им восхищается. Эвелин ошибалась, когда говорила, что Уинифред недолюбливает его. Она не хотела ничего доказывать этой самодовольной, избалованной девчонке, ей было достаточно того, что сам Теодор об этом знает.

Всякий раз, когда она просила его передать через стол бумагу или печать для сургуча, Дарлинг торопливо вскакивал и спешил выполнить ее просьбу с таким рвением, будто от этого зависела вся его жизнь. Выражение упоения на его лице в такие моменты нравилось Уинифред – нравилось, что кто-то с таким энтузиазмом рвется ей услужить. Юноша постоянно отпускал глупые шутки, а когда она невольно смеялась, его лицо сияло.

За пару дней Уинифред и Теодор прекрасно сладились. Когда нужно было разобрать корреспонденцию или отчеты о сделках или изучить архивные документы, они обменивались репликами и предметами, перетягиваясь через стол. Он был большим, Дарлинг сидел с одного края, спиной к окну, Уинифред – напротив него, а Лаура обычно занимала место слева, когда заходила в офис.

Однажды Уинифред попросила юношу пересесть поближе, чтобы показать ему карту Чайна-тауна с отмеченными на ней опиумными курильнями, находящимися в собственности мистера Уоррена. Дарлинг (должно быть, от скуки) проявлял необычайную заинтересованность в канцелярских делах, и она старалась поддерживать его любопытство. Подтащив к месту Уинифред кресло Лауры, Дарлинг присел рядом с ней и внимательно стал следить за кончиком ее пальца, указывавшего на точки на карте. Сначала ей показалось, что Теодор пошевелился, но она не придала этому значения. Но когда Уинифред наклонилась ближе к столу, чтобы подписать красными чернилами название притона, Дарлинг вдруг невозмутимо закинул руку на спинку ее кресла и затаил дыхание.

– Что, по-вашему, вы делаете, Теодор? – процедила Уинифред.

Дарлинг продолжал пристально изучать карту, но его щеки порозовели.

– Смотрю… на красную точку, – неуверенно ответил он, но руку не убрал. – Здесь написано «Бенгальский тигр».

Впору было с возмущением подняться с кресла или скинуть его руку со спинки, но Уинифред овладело странное, щекочущее чувство в районе груди. Дарлинг сидел так близко, что она чувствовала тонкий аромат его духов. Ей захотелось откинуться на спинку, чтобы рука Дарлинга обняла ее плечи.

Какая идиотская мысль, в самом деле.

Уинифред застыла на месте, не решаясь двинуться ни вперед, ни назад. Дарлинг тоже замер и, кажется, все еще не дышал.

– И где же находится в это время ваша рука?

Юноша весьма неубедительно зевнул и развел руками, будто проделывая упражнения утренней гимнастики.

– Как же затекло плечо, просто смерть! – пожаловался он, отчаянно краснея, и чинно сложил ладони на коленях.

Уинифред доставляло удовольствие наблюдать за его стеснением и бездарным флиртом, пока она не почувствовала, что у нее самой теплеют щеки. Она что, смущена? Вот уж никогда в жизни. Только не из-за этого идиота.

– Я так и подумала, – колко подтвердила Уинифред и встряхнула в руках карту. – Теперь смотрите внимательно.

Так, в неустанной работе, копании в архивах и изучении писем, прошла почти неделя, и Уинифред с отчаянием начала осознавать, что дело не сдвигается с мертвой точки. Конечно, ее контракт с Дарлингом подписан на год, и до следующей весны она может просиживать в офисе хоть целыми днями и продолжать тянуть из своего нанимателя деньги. Но ей вовсе не хотелось обманывать Дарлинга – этого пустоголового наивного юнца с полными карманами денег и без единой души, на которую он может положиться. Уинифред не представляла, какие у мягкотелого, добросердечного Теодора Дарлинга могут быть мотивы поступать так, как он поступает. Но вскоре она поняла, что ей и не обязательно это знать. Даже если он до самого конца будет молчать, она все равно сделает все, чтобы помочь ему одолеть Уоррена.