Лживый брак

– Знаешь, все, что я узнала с момента катастрофы, так запутано. Он летит не на том самолете не в том направлении. Придумывает конференцию. Встречается с этим своим другом Корбаном, о котором никогда мне не рассказывал. Вся эта ложь о том, откуда он родом и как прошло его детство. Я не понимаю ничего из этого. Кроме дома.

– Вашего дома?

Я киваю.

– Мы пересмотрели, должно быть, сотню домов. И с каждым было что-то не так. То кухня слишком старомодная, то двор слишком маленький, то улица слишком оживленная. Уиллу невозможно было угодить. Наш риелтор показал нам этот дом, скорее чтобы доказать это, нежели для чего-то еще. Что-то типа: «Смотрите, что вы получите, если раскошелитесь еще на сто тысяч». Но надо было видеть его лицо, когда мы вошли в дверь. – Я улыбаюсь, вспомнив о том, как он затих, и только его щеки покрылись румянцем, который становился все отчетливей по мере того, как мы переходили из комнаты в комнату. – К моменту, когда мы поднялись наверх, все было решено. Он должен был получить его.

Внезапно дождь выпускает в наше окно очередную автоматную очередь. Дэйв устраивается с ногами на оттоманке, скрестив руки на груди.

– Дом изумительный.

Я думаю о том, как мы в первый раз поднялись по его ступеням, вспоминаю, какое лицо было у Уилла, когда мы вошли в дверь с витражным стеклом, и как я, еще до того, как мы осмотрели весь дом, поняла, что решение уже принято.

– Мы сделали предложение в тот же день. Даже несмотря на то, что понимали, что большинство комнат пока будут стоять пустыми, а ипотеку мы сможем выплатить только чудом. Но теперь я понимаю, почему ему так важен был сам факт владения домом.

– Потому что дом символизировал, сколь многого ему удалось добиться.

– Точно. – Как только я произношу это, во мне снова возникает знакомая злость, и я выпрямляюсь на кровати. – Если бы он рассказал мне, почему так сильно хочет этот дом, я бы не спорила с ним так долго. Я бы не жаловалась, что мне пришлось отказаться от привычки ходить в «Старбакс» или что теперь нам придется не ездить в отпуск, чтобы купить дом нашей мечты. На земле нет более понимающей души, чем я. Но он даже не собирался рассказывать мне, правда?

Дэйв вздыхает, взмахнув обеими руками.

– Не начинай снова, – ворчит он.

– Не начинать что?

– Мы уже обсуждали это, очень подробно, вчера вечером в баре. Ты даже провела голосование. Подавляющие восемьдесят семь процентов подвыпивших хипстеров согласились с тем, что Уилл никогда не собирался что-то тебе рассказывать.

В обычных обстоятельствах я бы сгорела со стыда при мысли о том, что, напившись, просила совершенно незнакомых людей оценить мой брак. Меня нельзя назвать слишком раскованной, и я не обсуждаю с посторонними свои дела. Но я упустила из виду главное – тот факт, что мой муж не только утаил важные сведения о себе от меня, своего самого любимого человека на планете, когда мы впервые встретились, но и не доверял мне, нашей любви, настолько, чтобы сказать всю правду.

– Ни про родителей, ни про пожар, ни про свое ужасное, мутное прошлое. Он кормил меня всем этим дерьмом про детство с любящей одинокой матерью в Мемфисе, и я верила. А учился ли он вообще в университете? Есть ли у него степень? Представления не имею, потому что я самый легковерный человек в мире!

– Никакая ты не легковерная, моя дорогая. Тебя обманул человек, которого ты любила. А это большая разница.

– Я профессиональный психолог, Дэйв. Таких людей, как Уилл, я должна видеть насквозь.

– Не понимаю, в чем здесь твоя вина.

– И все же. – Я падаю обратно на постель, зарываюсь лицом в подушку, к глазам снова подступают слезы. Еще неделю назад я была на сто процентов убеждена, что знаю своего мужа. Я думала, Уилл рассказывает мне все.

Я думала, мы оба рассказываем друг другу все. А теперь я пытаюсь сложить вместе отрывочные сведения о его прошлом и снова понимаю: на самом деле я ничего не знаю о человеке, за которым была замужем.

И теперь, когда оглядываюсь назад, все кажется мне подозрительным. Например, тот раз, когда мы ездили в Сан-Франциско, в котором, как Уилл уверял, он никогда не был, и при этом находил дорогу, почти не глядя в карту. Не потому ли, что он бывал там прежде? Когда во время игры в «Карты против человечества» он признался, что не ходил на выпускной, но отказался рассказывать мне почему. А когда мы ходили в «Ла Фонда» и Уилл заказывал chile rellenos и quesadillas con camarones, его произношение было безупречным. Когда он успел выучить испанский?

А потом мне приходит в голову, что я потеряла Уилла дважды. В первый раз это случилось, когда он сел в тот самолет, а во второй – когда он уже после смерти превратился в незнакомца. В первый раз все произошло быстро и ошеломило меня, во второй – все происходит постепенно, но от этого не менее болезненно. Обе раны свежи и глубоки.

– Завтра будет неделя, – говорю я, мой голос звучит глухо. – Я проживу целых семь дней без Уилла.

– Я знаю. – Дэйв надолго замолкает, и я слышу, как он встает из кресла и подходит ближе. – Послушай, могу я спросить тебя кое о чем?