Лживый брак

– Лучше держать этих ребят в напряжении. Мужчины лучше работают, если думают, что участвуют в соревновании.

Прежде чем я успеваю ответить, он дергает за шнур, заводя косилку, и возвращается к прерванной работе.

Пока он заканчивает косить газон, я беру на кухне два «Хайнекена» и несу их на террасу, залитую лучами предвечернего солнца, где с удовольствием плюхаюсь в одно из кресел. Я вдыхаю запах свежескошенной травы и ощущаю вкус пива на языке, наблюдая, как Корбан легко толкает перед собой косилку по газону вперед и назад, словно она вообще ничего не весит.

Он являет собой прекрасный образец мужчины. Поджарый, темный и блестящий от пота, под кожей угадывается рельеф мышц. Может быть, Уилл потому и не хотел нас знакомить, что боялся конкуренции. Он не мог не видеть, как девушки падают к ногам Корбана в спортзале. Вероятно, он боялся, что со мной произойдет то же самое.

Я думаю о муже, и мое сердце трепещет от счастья и одновременно сжимается от боли, столь же невыносимой, как и прежде. От неприятного воспоминания жар пробегает по венам. Уилл предпочел мне – нет, нам – деньги. Хорошо. Злость – это хорошо. Потому что боль заставит меня плакать, а если начну, то, боюсь, уже не смогу остановиться.

Я беру вторую бутылку и помахиваю ею в воздухе:

– Пиво за хлопоты.

– Спасибо. – Корбан вытаскивает из заднего кармана майку и вытирает ею лицо, шагая по свежеподстриженному газону. – После того как покосил газон, нет ничего лучше холодного пива. Ничего.

С благодарным кивком он берет у меня из рук бутылку и слегка ударяет ею о мою.

– Ваше здоровье.

Мы оба делаем по большому глотку. Корбан опускается в кресло рядом со мной.

– Значит, – говорю я, – стрижка газона считается проявлением заботы обо мне?

– Ага, и, раз уж я здесь, могу сделать еще какое-нибудь нужное дело. Например, покрасить комнату или ликвидировать засор. Еще я могу почистить водостоки. А когда вы последний раз меняли масло в машине?

В памяти болезненным толчком сразу всплывает дождливое утро двенадцать дней назад – мы лежим в постели обнявшись, и Уилл задает мне тот же самый вопрос, – но я проглатываю его вместе с очередной порцией пива.

– А вы прямо мастер на все руки?

На его лице мелькает ироничная улыбка.

– Это одно из немногих преимуществ СДВ в детстве. Нужно научиться множеству вещей, в то время как ты не в состоянии высидеть на месте дольше тридцати секунд. Плюс отца не было рядом, чтобы позаботиться о нас. Я был старшим из пятерых детей, и маме нужна была любая помощь, какую она могла получить.

Мое психологическое образование дает себя знать прежде, чем я успеваю прикусить язык.

– Это слишком большая ответственность для ребенка.

Он в ответ пожимает плечом:

– Я не возражал. Мне нравилось быть за главного. Но не могу сказать, что сестры особенно меня слушались. Они и сейчас не слушаются. Упрямые как мулы, такие же, как наша мать. – Улыбка на его лице говорит, что именно за это он их и любит.

– Почему Уилл нас не познакомил? Я имею в виду, что он явно много рассказывал вам обо мне, но скрывал от меня вашу дружбу. Почему, как вы думаете, он это делал?

Если Корбана и удивило то, как резко я сменила тему, он ничем этого не выдает. Откидывается в кресле и протяжно вздыхает.

– Я задавал себе тот же вопрос миллион раз. Уилл не отличался особой спонтанностью, и я уверен, что у него был целый список хорошо продуманных причин, но я, хоть убейте, не могу придумать других объяснений, кроме одного. Может быть, наша дружба не была такой крепкой, как я думал. Я хочу сказать, что считал, будто мы неразлейвода, но, возможно, ошибался.

– И вы все равно приехали, чтобы покосить газон его вдовы?

– Ну, ехать не так уж и далеко. Мой дом находится почти в черте города.

Я понимаю, что Корбан шутит, стараясь преуменьшить силу морального обязательства, которое заставило его проделать долгий путь из предместья Атланты до моего дома, но резкость, которую я слышу в его голосе, говорит о том, что ему совсем не весело. Он обижен тем фактом, что мой муж скрывал их дружбу от меня, и это восхищает меня даже больше, чем его сегодняшний приезд.

– Благодарю вас, Корбан. Вам вовсе не нужно было этого делать, но я ценю вашу заботу обо мне.

– Мне это приятно. Потому что, если честно, теперь, когда я знаю то, что знаю… – Он мельком смотрит на меня, выражение его лица меняется, и оно вдруг начинает казаться робким. – Я думаю, что, возможно, проблема во мне.

Я ставлю пиво на каменную подставку.

– Что вы имеете в виду?

– Я уже говорил вам, что поведение Уилла казалось мне странным. Я видел знаки, видел, происходит что-то необъяснимое, но никогда не подавал вида, ни разу. Даже когда он заставил меня пообещать, что я буду приглядывать за вами. Давайте начистоту. Вы не просите друга позаботиться о вашей жене, если не опасаетесь чего-либо. Но я ни разу не усадил его рядом с собой и не сказал: «Эй, парень, что с тобой происходит? Тебе нужна помощь?» – Он резко пожимает плечами. – Похоже, это я был паршивым другом, а не Уилл.