Лживый век

С точки зрения законов сопромата, поставленные друг на друга и расширяющиеся к верху «камни» (причем каждый последующий четверик намного превосходил по своей массе нижестоящий), не могут не представлять собой крайне неустойчивого сооружения, и давно должны были бы развалиться. Но в отличие от сугубо материальных конструкций, любая церковь держится на вере людей в то, что их упования не напрасны. Вот и ЦКД, вопреки всем законам и правилам возведения сооружений, являлась постоянно растущей в своих размерах тяжеловесной конструкцией. Советские люди непоколебимо верили в то, что немыслимые по своим масштабам, просто жуткие человеческие жертвы, которые понесли предыдущие поколения на пути к «светлому будущему», были необходимы, чтобы последующие поколения могли войти в то ослепительно сияющее, обещанное «классиками» марксизма-ленинизма и здравствующими руководителями СССР заветное «завтра». Притягательно-замечательное будущее неизбежно наступит вопреки проискам всех врагов и недоброжелателей советской власти, оно просто обязано наступить… потому что, если не наступит, то бессмысленными окажутся все травли, гонения, лишения, выселения, поношения, осквернения, изгнания, истязания, истребления людей, от которых равным счетом ничего не осталось. Такой исход событий был недопустим просто потому, что такого не могло быть.

Оглашение в начале 60-х годов XX в. руководителем страны «благой вести» о том, что социализм в стране окончательно победил, а через 20 лет наступит эра изобилия, гармонии и счастья, имела принципиально важное значение в жизни всего советского общества и, особенно, для советской молодежи. Объявление конкретных сроков наступления коммунизма не могло не воодушевлять поколение, только входящее во взрослую жизнь. Наиболее энергичные, наделенные определенными способностями и талантами молодые люди решили, что наконец-то пришло время любить, творить и делать мир прекрасным.

Пожалуй, этот клич о скором пришествии коммунизма, обращенный к сотням миллионов людей, которые жили в ужасной тесноте, скверно питались, вкалывали от зари до зари за чисто символическое вознаграждение, является кульминационным достижением агитпропа. Дело в том, что в сознании советских людей стали проступать две параллели, которые перекликались между собой и дополняли друг друга. Линия трудной и глубоко драматичной советской истории обрела тесную связь с линией памятных всем советским людям военных лет. Ведь начало ВОВ было воистину кошмарным, и потери в той войне оказались просто несопоставимыми с потерями гитлеровцев на Восточном фронте. И, тем не менее, несмотря на все разрушения, колоссальные потери в живой силе, та война завершилась полной победой над врагом, т. е. не напрасны были страдания и гибель миллионов людей, сумевших-таки раздавить «фашистскую гадину». Эти потери не расценивались как проявление тупости и невежества тогдашних лидеров страны, а воспринимались, как необходимые, сакральные жертвы в войне, обретшей священный характер. И чем невосполнимее были понесенные жертвы, тем более драгоценной наградой выступала победа над врагом. Поэтому начался новый пересчет погибших на фронтах, пропавших без вести, замученных или умерших от лишений в фашистских концлагерях и т. д. Огромные потери стали превращаться в национальное достояние, в предмет гордости сформировавшейся новой исторической общности — советского народа.

И в период гражданской междоусобицы, последующих репрессий, в ходе коллективизации, индустриализации и прочих мобилизационных проектов, также гибли десятки миллионов людей. Но все эти жертвы также были необходимы, чтобы расчистить «завалы истории» и выйти на прямую дорогу к коммунизму. Другими словами, эти жертвы не рассматривались, как преступления, а опять же носили священный характер: без них никак нельзя было приблизиться к коммунизму. Опираясь на бесспорный факт победы СССР над фашисткой Германией, победы, потребовавшей неимоверных лишений, страданий и невосполнимых потерь для каждой советской семьи, уже стало невозможным трактовать не менее жуткие утраты, понесенные народами СССР и, в первую очередь, русским народом, за десятилетия непрерывных битв за коммунизм, в качестве чудовищных преступлений против человечности. Да, никто не отрицал того, что имели место в советской истории годы, когда брат шел на брата, дети отрекались от своих отцов, а жены — от своих мужей, миллионы гибли от голода, болезней, преждевременно уходили из жизни в местах заключения или на вредных, секретных производствах. Но советские люди были убеждены в том, что сама идея построения наиболее гуманного и справедливого общества подразумевала необходимость подобных потерь и утрат. Однако эти люди непоколебимо верили в то, что победа коммунизма обязательно грядет. Эта победа окажется столь же драгоценной, имеющей всемирно-историческое значение, какой явилась победа в ВОВ.