Лживый век

Вот только жизнь для большинства жителей РФ оставалась просто невыносимой. Но обнадеживающие события накатывались на общество одно за другим. Собравшийся в восстановленном храме Христа Спасителя архиерейский собор канонизировал расстрелянную императорскую семью и причислил к лику святых более тысячи новомученников, погибших в годы коммунистического террора. А раз есть многочисленные мученики и страстотерпцы, то должны быть названы и палачи-истязатели. За фигурой каждого мученика стояли тысячи других людей, ставших жертвами чудовищных по своим масштабам репрессий. Очень многим жителям России тогда казалось, что представители властей (исполнительной, законодательной, судебной), иерархи церкви, видные общественные деятели стремятся войти в следующее тысячелетие, пройдя горнило покаяния. Ради духовного здоровья всего общества грядет череда искренних, скорбных признаний в содеянных преступлениях рухнувшего тоталитарного режима партийцев-функционеров, детей и внуков «товарищей маузеров» и «людей в галифе».

На переломе тысячелетий произошел еще один примечательный акт: прибывший в столицу Греции понтифик попросил прощения у православных греков по поводу факта погрома Константинополя рыцарями-крестоносцами. После тех трагических событий прошло восемь веков, но Иоанн Павел Второй рассматривал и себя, если не соучастником, то духовным наследником Иннокентия III, при котором данный погром состоялся. И, конечно же, считал себя первоиерархом всех католиков, в том числе и тех погромщиков, которые жестоко разграбили православную столицу и превратили великий город в пепелище. По происхождению поляк, Иоанн Павел Второй был хорошо знаком с ужасами Второй мировой войны, которую можно рассматривать всеевропейским погромом, и был прекрасно осведомлен о тех безобразиях и том произволе, которые чинили марксистские власти в послевоенной Польше, ведомые «рукой Москвы». В определенной степени покаяние в Афинах служило политическим жестом, направленным в сторону постсоветской России — напоминанием о том, что нацизм в Германии преодолели лишь благодаря тому, что гитлеровский режим был признан преступным, не только победителями во Второй мировой войне, но и самим немецким обществом. А еще покаянный поступок Иоанна Павла Второго напоминал о том, что и дети нацистов отнюдь не случайно пожизненно несут крест покаяния. И действительно, сын Бормана стал пастором, дочь Гиммлера добровольной затворницей, а внучка Геринга стерилизовала себя. Понтифик недвусмысленно давал понять всей мировой общественности, что следует установить некий пограничный столб во времени или провести демаркационную линию, за которую не могли бы перейти все ужасы и злодеяния XX века. И перелом тысячелетий служил для этого исторического свершения наиболее подходящим временем.

Общенациональное покаяние в России должно было начаться с иерархов РПЦ. Кому же, как не им в первую очередь присуще жгучее чувство вины, своего несовершенства, своей «тварности». Ведь само слово «клир» означает «чистые люди». Да, миряне, даже из ревнителей веры, к таковым не относятся, а священнослужители относятся. Биографии практически всех иерархов РПЦ были запятнаны постыдным сотрудничеством с «компетентными органами». Сам патриархат был возрожден Сталиным в суровые годы войны, как институт, призванный следить за умонастроениями верующих, и в первую очередь тех верующих, которые охотно заполнили тысячи храмов, открытых гитлеровцами на оккупированных территориях для богослужений и которые комиссары-политруки не решились заново опечатать и омертвить. Прежних священников, как пособников оккупантов, сослали, а новых иереев обязали своевременно сигнализировать об антисоветских настроениях среди прихожан, понуждали нарушать тайну исповеди. Соответственно и зарплату священники московского патриархата получали из бюджета, как все прочие госслужащие.

Чин покаяния был давно забыт обществом, даже теми людьми, кто стремился вести воцерковленный образ жизни в условиях тоталитарного режима. Поэтому именно священникам предстояло прилюдно покаяться и тем самым показать всем мирянам как это делается и доходчиво объяснить, зачем это следует делать. У РПЦ имелись все возможности склонить общество к люстрации, задать тон и направленность духовного очищения. Безусловно, и мировая общественность ожидала этого. Все тот же Иоанн Павел Второй намеревался посетить Москву, чтобы встретиться как с патриархом, так и с мирскими властями. Авторитет РПЦ стремительно рос. Если в начале перестройки делегации представителей московского патриархата в эмигрантских кругах неизменно воспринимали как переодетых в рясы агентов КГБ, то к началу XXI века отношение РПЦЗ к иерархам РПЦ радикально изменилось. Восстановились даже канонические и евхаристические связи между церквами.