М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

Максуд хмыкнул. «Ну пошути, покуда шутится. Каждому овощу – свой срок», – подумал, а вслух произнёс:

– Ладно, ладно, в чём-то ты прав. Извини, я зря прицепился к тебе. Наверное, просто устал от безысходности и одиночества. Что ж, успокою тебя: на самом деле здесь не так плохо – вопрос привычки (некоторые, к слову сказать, умеют устроиться и в выгребной яме). Привычка – вот единственное в этом месте, что может дать ощущение комфорта, но это – комфорт червя, который не знает иных радостей, кроме как поглощать дерьмо и испражняться им же, и не думает, где он обитает и чем питается. Правда, мне кажется, что ты не из таких, так что…

– Выгребная яма, говоришь?! – всё-таки не выдержал и вспыхнул эмоциями Лётчик. – Пусть так! Но ты же – не червь! Ты – человек, мыслящее существо! Так мысли, Максуд! Мысли – и существуй как человек!

Максуд нахмурился, плечи его поникли. Он отёр ладонью лицо, помассировал глаза.

– Иногда я действительно, как ты и сказал, начинаю задумываться… – произнёс со вздохом. – Не помню вот только о чём – со склона скатывается камень и бьёт меня по голове. Здесь случаются осыпи и камнепады… – и он рефлекторно провёл рукой по слипшимся от пота волосам, пальцами снова нащупав рубец.

Затем посмотрел на Лётчика задумчиво и – усмехнулся:

– Да пошутил я, пошутил. Конечно, мыслю, думаю о том, о сём… Но жизнь здесь такова, что лучше уж камнем по башке…

***

Они наполнили и подняли на поверхность уже десятка два мешков и уселись отдохнуть на край ямы, свесив ноги. Дерюжные туши, едва не лопаясь от концентрата, сгрудились сытым стадом позади своих кормильцев.

– Двойная работа, – проворчал Лётчик, рукавом утирая пот. – Почему бы не наполнять мешок сразу, возле накопителя? Загрузил, принёс, сложил к другим – всё. А то вон… – кивнул он на полуопустошённую яму.

– Воруют, – хмуро ответил Максуд. – А потому, если решили украсть, пусть сами и раскладывают, куда хотят. Да и мешки на деревьях не растут – денег стоят.

– М-м… Вот оно что… – понимающе кивнул Лётчик. – А что, это такая ценность? – он покатал на ладони ярко-жёлтый кусочек и уронил его в яму, где тот присоединился к своим разнокалиберным собратьям.

– Какая есть…

– А зачем вы собираете серу? Куда она идёт?

– Спроси у перевозчиков. Я только знаю, что концентрат отправляется в штольни, ведущие куда-то под Гору.

– А…

– Соваться в штольни не советую: там похлеще, чем у накопителей во время схода тумана. Хотя… ты пережил огонь – тогда, может, тебя не возьмут ни кислота, ни ядовитые испарения? Если так, то конечно…

– Пожалуй, повременю.

Оба замолчали, думая каждый о своём, но вот Лётчик усмехнулся и, прищурив глаз, спросил:

– А про солнце… ну, что не знаешь о нём, – ты пошутил?

– Солнце… – задумался Максуд. – Вот ты описал его, и теперь мне кажется – я помню… и в то же время знаю, что не видел никогда. Никогда – потому что этот мирок намертво заключён в кокон непроглядного тумана безысходности и тоски, и все мы здесь – трупы. Пока ещё живые, хотя разница невелика.

– Да что же это за край такой удивительный, где люди забыли, что такое солнце, смех, жизнь?! – возмущённо хлопнул ладонями по коленям Лётчик.

Максуд пожал плечами.

– Есть название, но, уверен, оно ни о чём не скажет тебе. Да и какой толк в названии, если Гора и всё, что на ней, по всей видимости, полностью изолировано от остального мира? Да существует ли он вообще, этот «остальной мир»? – и Максуд отмахнулся от бесполезной и лишь нагоняющей тоску мысли.

– Конечно существует! – встрепенулся Лётчик. – Откуда же я взялся, по-твоему?

– Да кто ж тебя знает… – посмотрел Максуд на Лётчика с подозрением. – Может, с той стороны Горы.

– Да я вообще не отсюда!

– В таком случае, тебе можно посочувствовать, поскольку «отсюда» ты уже не выберешься.

– Ну это мы ещё поглядим…

Лётчик обратил лицо к океану, и взгляд его надолго остановился.

***

Яма была выскоблена до дна, а поголовье мешков возле неё значительно возросло. Осталось «всего лишь» спустить эту ораву вниз на побережье, поближе к воде, откуда её уже заберут и погрузят на плот сами перевозчики. Максуд и Лётчик расположились рядом со своим «стадом» и обедали переломленной надвое лепёшкой, запивая кашель от царапающего отрубями горло сухаря тепловатой водой, остатки которой плескались в кособоком кувшине. Лётчик ел с аппетитом, причмокивая, роняя и подхватывая ладонью крошки, будто достался ему не кусок сухого пресного теста, а медовая коврижка. А Максуд – он просто жевал, монотонно и смиренно, будто продолжал исполнять опостылевшую ежедневную работу.

– Любопытная конструкция, – кивнул Лётчик в сторону ямы. – Кто это придумал?

– Хранилище-то? А что тут придумывать? Все такие делают… попроще, правда. Мороки, конечно, много, но яма надёжнее и долговечнее, чем сарай, и постороннему глазу со стороны её сразу не заметить. Я провозился больше дюжины суток, пока…

– Один?! – удивился Лётчик.

Максуд хмыкнул.

– Ты видишь здесь кого-то ещё?