М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

– Помимо перечисленных способов, ангел может избрать путь постепенного погружения в мир людей, сгущая вокруг себя материю, обретая плотность, формируя желаемый облик. А вот на такое готовы пойти очень немногие. Дело даже не в безусловной необходимости обладать невероятным уровнем… э-э… силы, а в том, что таким образом ангел намеренно обрекает себя на значительное ограничение присущей ему изначально свободы: сковывая себя кандалами и утяжеляя веригами материи, он из сияющей беспредельности попадает в тёмный лабиринт, запутанные переходы которого годны лишь для передвижения ползком или, в лучшем случае, на четвереньках. М-м-да… Как и рождённый в теле младенца, такой ангел совершенно неотличим от других людей, и лишь смерть может избавить егоот оков плотной оболочки. Только вот и умирание тела, неразрывно срощенного с духовной субстанцией ангела, вызывает такую же боль, а сама мысль об этом такое же внутреннее неприятие, как и у обычного человека. Даже саморазвоплощение – процесс, обратный погружению в материальный мир, – довольно болезнен и невероятно мучителен, неважно даже, насколько быстро оно происходит. Ну, представьте, например, что вы вытягиваете из себя жилы: потихоньку, медленно и долго, или одним рывком и все разом. Проще, пожалуй, умереть по-человечески. Во-от…

Максуд ожидал очередную паузу, так кстати подходящую к согласованному баюкающему ритму повествования и покачивания волн, однако Сошедший-с-Небес поспешил продолжить, и тандем распался, ритмы нашли один на другой, спотыкаясь, разнясь всё сильнее… Ощутив дискомфорт, Максуд поёрзал в своём лежбище.

– Ну и кроме того, ангел может войти в плотный мир не изменяя облика и не подстраиваясь под его физические параметры, более того – всей полнотой своей истинной сущности. Но младших ангелов просто не будет заметно, либо проявится весьма слабое бесформенное свечение – настолько тонка материя их тел, а тела старших ангелов в такой мере насыщены энергией, что одно лишь появление их в плотном мире способно произвести разрушения, подобные огненному урагану…

– Ты упомянул смерть, Фанис. Ангела можно убить?

Максуд вздрогнул и открыл глаза: Бинеш! Да уж, его поражающие подчас наивной беспардонностью вопросы способны вытряхнуть сон из кого угодно! Как Максуд сразу не узнал этот полный жадного любопытства голос? Тогда, может, и пробуждение не походило бы на окатывание ледяной водой!

– А-а-э… В теле человека? – похоже, и Сошедший-с-Небес не ожидал подобного вопроса. – Ну… Как я уже упоминал, в этом случае умрёт лишь плотная оболочка, но свет, из которогосостоит ангел, таким образом не уничтожить.

– Значит, как относительно просто ангелу прийти к человеку, так же легко он может и вернуться к себе на Небеса?

– Хм-м… Легко ли покидать тех, за кого в ответе? Тех, кого любишь?

Молчание. Максуд приподнял голову, чтобы лучше видеть:Бинеш опустил взгляд и сдвинулброви, старательно прислушиваясь к себе.

– Умирать всегда больно, – вздохнул Сошедший-с-Небес. – По многим причинам. Находясь в плотном теле, ангел (так же, как все люди) испытывает боль, голод и страх. Разница в том, что ангел знает, кто он, и поэтому относится к своим боли и страху совершенно иначе, нежели человек. Однако, отвечая на твой вопрос, ангелы всё же смертны, – и Фанис, явно намереваясь дать объяснения, помедлил – будто собирался с духом. – Убийство… Для Перворождённых, ценящих любую искру жизни как дыхание Создателя, невероятно сложно переступить границу, но было время, когда одни Сотканные-из-света убивали других…

Сошедший-с-Небес глядел в океан, и Максуду не было видно его лица —лишь взлохмаченные, выбившиеся прядями из-под верёвочной завязки волосы, которые беззастенчиво трепал ветер.