М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

– Хорошо, Сошедший-с-Небес, я учту. Но всё же: знать, что Вселенная – театр, а люди – исполнители ролей (скорее марионетки, чем актёры)… ине знать – для чего всё это нужно?!

Сошедший-с-Небес только вздохнул в ответ и развёл руками.

– Какой тогда вообще смысл хоть что-то узнавать? Что может дать понимание того, что ты ничего не решаешь, кроме разочарования и духовной пустоты? А я? Зачем я пытаюсь пробудить свою память? Зачем иду за тобой, слушаю, набиваю голову знаниями, а сердце уверенностью в необходимости того, на что решился? Чтобы в итоге постичь тщетность всех своих усилий – прошлых, настоящих и будущих скопом? Зачем ты ведёшь нас, Сошедший-с-Небес?! Куда?!

Сошедший-с-Небес молчал. Максуд подождал, пока сердце не умерит свой галоп, и снова спросил:

– Скажи, Сошедший, твоё знание – что оно дало тебе?

Сошедший-с-Небес уставился Максуду в глаза.

– Да, мы – персонажи, – заговорил он, – и имеем определённые роли в общей пьесе. Каждый из нас чрезвычайно сильно привязан к своей роли, считая плоское и противоречивое описание, похожее на примитивный шутовской наряд, своей истинной сутью – и мы цепляемся за эту ложную суть любой ценой!

Блик – точно искра света сверкнула из глубины зрачков Сошедшего-с-Небес – заставил Максуда на мгновение закрыть глаза.

– Сейчас ты не помнишь свою первоначальную роль. Ты лишён ориентиров и растерян, не зная как поступить. Но когда вспомнишь – снова займёшь положенное тебе место в общем представлении и превратишься обратно в марионетку!

Ещё один то ли блик, то лиискра – Максуд снова моргнул.

– Однако такое положение можно изменить! Как? Не забывать! Ты не можешь избежать своей роли? Так играй её, но помни, что это – всего лишь роль!

И – новый проблеск, ещё более яркий!

– Для чего стремиться к знаниям? Да, тебе никогда не постичь замысла Создателя, но однажды (не факт – но возможно!) ты увидишь реальность такой как она есть! В чём здесь прок? Навеянный ролью туман иллюзий рассеется, и мир ошеломит своей ясностью! Откроется возможность наметить путь, а наметив его, видеть, куда следует поставить ногу, чтобы сделать очередной шаг! Конечно, если ты будешь к этому готов и у тебя будетзначимая цель!

Взрачках Сошедшего-с-Небес полыхнуло, и Максуд не выдержал, зажмурился, помотал головой.

– Цель… – озадаченно проговорил он, растирая глаза. – М-м-м… Но… что я увижу? Вдруг это будет совсем не то, к чему я готов стремиться?

– Твои нынешние иллюзии заставляют тебя испытывать неуверенность и страх.

– Я понимаю, однако… всё же… вдруг там, в реальном мире, я обнаружу такое, о чём пожалею? Такое, чего не хотел бы найти никогда?

– Подумай лучше, что в противном случае ты всю жизнь будешь сожалеть о том, чего мог достичь, но, поддавшись малодушию, отступил! И не жалей себя заранее – плохая привычка! Рабская!

Сошедший-с-Небес был как всегда прав. И Максуд уже корил себя за проявленную слабость, за возникшие колебания и за то, что допустил в сердце недоверие к тому, в ком нашёл путеводный свет… Как он мог усомниться?!. Как? И даже на этот вопрос Фанис дал ответ, прояснив источник проблемы!

Между тем, привлечённые спором, вокруг столпились дадаши – и краской по лицу Максуда растёкся стыд: ужасно неловко было перед теми, кто не роптал, но упорно следовал за светочем, с благодарностью впитываязнания. Однако, слава Создателю, никто не смотрел на Максуда: увлечённые новым поворотом беседы, дадаши были целиком сосредоточены на своём Фанисе…

Глава 10

«Спросить Создателя…» – до крайности наивная, однако и настолько же мудрая мысль! Пожалуй, лишь высочайшие из мудрых и нижайшие из юродивых способны на подобную гениальность (отнюдь не верой продиктованную – рождённую абсолютной уверенностью!), которая, по сути, есть проявление свободы! И так же, как плод величайшего разума или откровение незапятнанной приземлённостью бытия души, соль этой мысли недоступна больше никому из живущих – кроме того, кто сам пришёл к ней. Недоступна и, к сожалению, неосуществима. Кроме как для того, кто… – ?!

***

Чем выше они забирались, тем труднее становилось добывать воду и находить что-нибудь съедобное. Напитавшееся к утру скудной утренней росой тряпьё выжималось в единственную глиняную плошку. Собранная жидкость была почти прозрачной, но пить её можно было только зажав нос. Улитки, живущие под камнями, попадались всё реже, а вкус у тех, что удавалось отыскать, своротив целую гору тяжёлых острых обломков, только отдалённо можно было назвать «вкусом». Однако выбирать было не из чего.