M&D

Андрей подумал о последнем полученным по электронной почте стихотворении и принялся вспоминать, в какой из Катиных тетрадок он уже это видел. Усилия памяти незаметно для него переходили в другое, не менее привычное и только усилившееся за последнее время, – эту непрекращающуюся смену видений, которые преследовали его. Андрей видел то мужчину в белом халате, похожего на Быстрова, но это был не Быстров; то погибшую в аварии девушку, похожую на Катю, но это была не Катя; то каналы, перечеркнутые многочисленными мостами, то стремительно приближающуюся к нему девушку, то снеговые хребты Кавказа. И одновременно с этим он испытывал тягостные и чужие чувства, которые смешивались с его личными ощущениями, связанными с тем или иным событием его жизни. И он замечал, что некоторые душевные состояния, вызванные вполне определенными причинами, продолжали существовать уже после того, как эти причины исчезли, и спрашивал себя, что же именно предшествовало чему – причины чувству или чувство причинам. А если это так, то не предопределяло ли оно в некоторых случаях нечто непоправимое и существенное, нечто принадлежащее к тому материальному миру, над которым, казалось бы, властны лишь законы тяготения и соотношения чисел. И другой неизменный вопрос возникал перед ним: чем он был связан с этими людьми – выдуманными и невыдуманными, которые появлялись с такой же неожиданностью, как тот, что сорвался со скалы и в ком умер он сам в августе 97-го, как эта приближающаяся девушка, как те, кто ещё несомненно ждал его – с упорной жадностью кратковременного и призрачного воплощения в нём? Некоторые из них были похожими людьми, однако, несмотря на похожесть, их нельзя было спутать, и странным образом эти почти одинаковые люди были абсолютно разными; и, наоборот, внешне разные, по сущности оказывались совершенно одинаковыми. Что связывало с ними Андрея? Законы наследственности, линии которых расходились вокруг него такими причудливыми узорами, или чьи-то забытые воспоминания, непонятно почему воскресавшие именно в нём? Или, наконец, то, что он был частью чудовищно многочисленного человеческого коллектива и время от времени та непроницаемая оболочка, которая отделяла его от других и в которой была заключена его индивидуальность, вдруг теряла свою непроницаемость и в неё беспорядочно врывалось нечто, ему не принадлежавшее – как волны, проникающие с разбегу в расщелину скалы?

Такими были двое – Игорь Быстров и Таня Кондаурова. И если насчёт своего нового партнёра по бизнесу Андрей был совершенно спокоен, то эта новая девушка таила в себе опасность. Закономерная смена компаньона открывала невиданные ранее перспективы роста, а эта подруга, бесцеремонно вторгавшаяся в его личную жизнь, могла разрушить то, что он хотел во что бы то ни стало сохранить. Мариам и Алик – его семья. И что взамен?

…В себе соединяя неизменно
Все то, что есть в особе совершенной,
Чем будет он всегда во мне пленен,
Едва лишь встретится со мною он…

Какой вздор! Точнее всего по этому поводу высказался Вануччи, когда ехали из стриптиз-клуба, и вряд ли кто-то сможет опровергнуть его высказывание.

Его друзья не обладают таким даром красноречия, но мыслят в аналогичном ключе. Узнай Быстров, или Второв, о сомнениях по поводу новой девушки, они бы подняли его на смех. Оба видели Татьяну и оба уже попросили выкатить её после того, как он ею попользуется.

Андрей считал себя здоровым человеком, с вполне нормальными логическими и аналитическими способностями. Он почти не знал физической усталости, и был как будто бы создан для подлинного и реального мира. И вместе с тем другой, призрачный мир неотступно следовал за ним повсюду, и бывало, чаще в одиночестве – дома или на улице, ночью или днём – он переставал существовать, он, как таковой, такой-то и такой-то, родившийся там-то, в таком-то году, окончивший такой-то институт, – и вместо него с повелительной неизбежностью появлялся кто-то другой.

Но даже этот кто-то другой не может быть сверхчеловеком. Невозможно получить всё сразу: бизнес, деньги, семью, здоровье, идеальную любовницу. Чем-то придётся пожертвовать. В прежние времена практиковалось жертвоприношение. Считалось, что, сжигая жертвенного барана на костре, или сбрасывая его в пропасть, человек решает проблему. Но здесь никто не захочет стать жертвенным бараном, откуда его взять, со стороны?!