Читаем М. Ю. Лермонтов как психологический тип полностью

Эта мысль является конечным пунктом нашего исследования. Но это, конечно, вовсе не означает, что таким образом завершено изучение душевной жизни Лермонтова. Оно только начинается. Мы попытались наметить основные пункты исследования и осветить главные, на наш взгляд, проблемы. Психоанализ – наука развивающаяся. И хотя за последние полвека им не было сделано столько ярких открытий, как за первые пятьдесят лет его существования, многие ведущие направления сильно продвинулись вперед. Эти достижения необходимо использовать для исследования более частных вопросов психологии Лермонтова. К тому же огромным неизученным пластом с позиций психоанализа является художественное творчество поэта (естественно, взятое в связи с его душевной биографией). В этом направлении нет проторенных путей.

Серьезным препятствием на пути всех подобных исследований по-прежнему является дилетантизм тех, кто в той или иной мере берется за подобную проблематику. Этому, к сожалению, способствует эпоха, не состоящая в ладах с научной обстоятельностью и подлинной эрудицией. Другим холодным веянием времени является очевидный перекос исследовательских интересов в сторону религиозной проблематики творчества Лермонтова. Хотя сама проблема, не будучи масштабной, и могла бы стать предметом психоанализа, так как духовные искания и религиозные верования всегда интересовали, к примеру, Юнга; но, во-первых, разрабатывающие ее исследователи сами стоят на религиозных позициях и пытаются привнести в научную проблематику элементы вероучения, а во-вторых, с настороженностью, а порой и с недоверием относятся к любым попыткам увязать личность Лермонтова с психоанализом.

Нет оптимизма и в связи со сменной научных поколений, которые могли бы способствовать смене парадигмы литературоведческого знания. Поэтому вряд ли в обозримом будущем следует ожидать пионерских работ в намеченной области. Но, как говорил в свое время историк науки Томас Кун, «научное сообщество не может ждать, когда история вынесет свой приговор, этого могут ожидать лишь некоторые его представители. Необходимые результаты достигаются за счет распределения рисков среди членов научного сообщества». (Т. К у н. После «Структуры научных революций». М.: АСТ, 2014, с. 220). То, что удалось освоить за последнюю четверть века, все-таки не лишает оптимизма. Мы стоим только в начале пути. А таким всегда было непросто.

Словарь психологических терминов, использованных в монографии

1. Астенический (лептозомный) тип – тип строения тела, лица и черепа, соотносимый с психическими свойствами. Отличается слабым ростом в толщину при среднем не уменьшенном росте в длину. Это слабое развитие проходит через все части тела и через формы тканей – кожу, мышцы, кости. Лептозом принадлежит к более к более общей группе, отличается узким станом, узким лицом и острым носом, отличается очень хорошей жизнеспособностью, упорством (Э. Кречмер).

2. Атлетический тип – тип строения тела, лица и черепа, соотносимый с психическими свойствами. Характеризуется сильным развитием скелета, средним или высоким ростом с особенно широкими и выступающими плечами, статной грудной клеткой, упругим животом, с формой туловища, суживающейся книзу. Плотная высокая голова прямо держится на свободной шее. Атлетический тип у женщин соответствует таковому у мужчин. (Э. Кречмер)

3. Базальный конфликт – конфликт, возникающий вследствие того, что человек не может справиться с возникшими противоречиями, у него недостаточно ресурсов для снятия противоречий; конфликт между основными потребностями человека: стремлением к людям, избеганием людей, противостоянием людям.

4. Гáбитус – и (лат. habitus – внешность, наружность) – совокупность наружных признаков, характеризующая строение тела и внешний облик человека: телосложение, осанка, выражение лица, цвет кожи.

5. Девальвирующая тенденция – обесценивание того, что предлагают другие, девальвация общепризнанных ценностей. Является невротической реакцией человека, который считает себя социально ущемленным. Является защитным свойством собственного достоинства. Нейтрализует ожидаемые антагонизмы окружающих.

6. Диатетическая пропорция – определённое соотношение приподнятого и подавленного настроения, смесь радости и грусти, обычно присущая настроению циклоида.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Льюис Кэрролл
Льюис Кэрролл

Может показаться, что у этой книги два героя. Один — выпускник Оксфорда, благочестивый священнослужитель, педант, читавший проповеди и скучные лекции по математике, увлекавшийся фотографией, в качестве куратора Клуба колледжа занимавшийся пополнением винного погреба и следивший за качеством блюд, разработавший методику расчета рейтинга игроков в теннис и думавший об оптимизации парламентских выборов. Другой — мастер парадоксов, изобретательный и веселый рассказчик, искренне любивший своих маленьких слушателей, один из самых известных авторов литературных сказок, возвращающий читателей в мир детства.Как почтенный преподаватель математики Чарлз Латвидж Доджсон превратился в писателя Льюиса Кэрролла? Почему его единственное заграничное путешествие было совершено в Россию? На что он тратил немалые гонорары? Что для него значила девочка Алиса, ставшая героиней его сказочной дилогии? На эти вопросы отвечает книга Нины Демуровой, замечательной переводчицы, полвека назад открывшей русскоязычным читателям чудесную страну героев Кэрролла.

Вирджиния Вулф , Гилберт Кийт Честертон , Нина Михайловна Демурова , Уолтер де ла Мар

Детективы / Биографии и Мемуары / Детская литература / Литературоведение / Прочие Детективы / Документальное
Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского
Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского

Книга Якова Гордина объединяет воспоминания и эссе об Иосифе Бродском, написанные за последние двадцать лет. Первый вариант воспоминаний, посвященный аресту, суду и ссылке, опубликованный при жизни поэта и с его согласия в 1989 году, был им одобрен.Предлагаемый читателю вариант охватывает период с 1957 года – момента знакомства автора с Бродским – и до середины 1990-х годов. Эссе посвящены как анализу жизненных установок поэта, так и расшифровке многослойного смысла его стихов и пьес, его взаимоотношений с фундаментальными человеческими представлениями о мире, в частности его настойчивым попыткам построить поэтическую утопию, противостоящую трагедии смерти.

Яков Аркадьевич Гордин , Яков Гордин

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Языкознание / Образование и наука / Документальное