М.О.Рфий

 Видя непреклонность сержанта, Корнеев выложил последний аргумент: «Потапов — друг мой училищный! Пойми ты это. Нужно мне с ним повидаться». Этот аргумент оказался решающим.

 Корнеев довольно комфортно устроился на грязном старом матрасе на броне БТРа. Рядом с ним расположились солдаты с обветренными и прокопченными лицами. Это «блатное» место ему бойцы сами уступили. Такое уважение к «залетному москвичу» объяснялось очень просто. До ушей Николая донесся шепот сержанта: «Он к батяне. Дружбан училищный». Это оказалось лучшей рекомендацией.

 Потапов не сумел удержать на лице маску строгого и равнодушного человека, он широко улыбнулся и обнял Николая. В училище они были неразлучны как братья–близнецы. И в самоволки вместе бегали, и на танцы. Много чего можно было вспомнить из их общей курсантской юности.

 - Ну, здравствуй, братан. Если есть желание, после дорожки можно баньку истопить. У меня банька — высший класс. Наша спасительница. В батальоне ни одного завшивленного бойца не найдешь. Правда, с дровами проблема, но мои «архаровцы» вчера у кого–то забор позаимствовали, так что все готово.

 - Спасибо за приглашение, но в баньку я и в Москве сходить смогу. Нет на это время. Разговор у меня к тебе серьезный.

 - Хорошо. Тогда за обедом поговорим. Пошли в столовую.

 - Петр, разговор у меня к тебе конфиденциальный…

 - Брось эти штучки. У меня ребята надежные.

 - И все же, давай к тебе в кунг.

 - Как скажешь. Конспиратор, — ухмыльнулся Петр.

 В кунге Николаю сразу бросился в глаза строгий порядок. Кровать была аккуратно заправлена синим армейским одеялом, все вещи лежали на своих местах. С небольшого столика улыбалась фотография Ольги. Николай первым познакомился с этой милой девушкой на танцах, но роман у них почему–то не сложился. А стоило появиться на одной совместной вечеринке Петру, как между ними словно разряд электричества пробил.

 - Оля почти не изменилась.

 - Снимок древний. Мне он очень нравится. Я ее сфотографировал еще в ЗабВО, когда она Пашку вынашивала.

 - А это что за музейный экспонат! — Николай взял и слегка приподнял облупленную со всех сторон двухпудовую гирю. — Неужто училищная? Ты что очумел ее с собой таскать по свету?

 - Перестань, — Петр слегка смутился. — Какое тебе дело до этой железяки. Это, может, мой талисман. И потом, я же не на себе ее таскаю. Тоже мне невидаль. Кончай таращиться по сторонам, тут тебе не музей. Ближе к делу.

 - Хорошо. К делу так к делу. Петр, прочитай вот это для начала. — Корнеев протянул газетную вырезку с отчетом Бергмана. — Расскажи об этом бое подробнее.

 Потапов внимательно прочитал материал. Пару раз скривился, словно от кислого яблока, пару раз улыбнулся.

 - По сути, здесь все правда, приврал военкор самую малость. Бой был за трое суток до его приезда, с трофеями перебор. Мы ему показали сразу все, что насобирали за неделю, а он лепит, что за ночь взяли. А так — все правда. Да, собственно говоря, в чем дело? — Петр насторожился. — Ты что в особисты подался? Зачем тебе это?

 - Зачем? Вопрос, конечно, интересный… А черт его знает, зачем! Сам знаю — не мое это дело. Только из–за этого материала меня и моих ребят дерьмом обмазали, а автора вообще замочили.

 - Как это замочили? Брось! Из–за чего тут мочить?

 - И я думаю, что нет повода. Но факт остается фактом: сам видел Бергмана в черную клеенку упакованного. Так что ты все, пожалуйста, вспомни. И про морфий расскажи подробней.

 - Что тут рассказывать. Наркоту, мы взяли у «чехов» в тайнике за пару дней до приезда твоего писателя. Сдали особистам все пакеты до единого вместе с этим странным бэтром и другими трофеями. У меня в батальоне дурь спросом не пользуется. — Петр презрительно сплюнул сквозь зубы. — Ты мне лучше про своего Валиева расскажи, что это за кадр такой? От него за версту дерьмом разит. Гнилой человек.

 - Во–первых, он не мой. Во–вторых, за что ты его так? Чем он тебя так достал?

 - Если бы были факты, я бы его уже закопал. Тут закон — тайга. Только нет ничего. Но чует мое сердце, не пленный он вовсе, а с этими «чехами» у него какое–то свое дело было.

 - Брось! Не может быть.

 - А как понимать, что ключики от наручников, в которые он был закован, у него же в кармане лежали? И потом, в бронемашине мои ребята обнаружили пепел от каких–то бумаг. Руки Валиева в саже были испачканы, говорил, что его заставили какие–то документы спалить, что в них не знает. Ты бы поверил в такую туфту?

 - Бред, конечно. Но и с другой стороны не больно гладко получается. Ты думаешь, что он сжег какие–то компрометирующие его бумаги и сам на себя браслеты накинул? А «чехи» что говорят?

 - Мы их потрясти, как следует, не успели. Их сразу прямиком в Чернакозово. А по дороге они того… одним словом, при попытке к бегству…

 - Выходит, сейчас расспрашивать некого?

 - Какой ты догадливый!

 - А где сейчас этот «кавказский пленник»? С ним надо потолковать.

 - Как заказывал: на третьем блок–посту водку жрет. Тут его разыскивают все кому не лень. А я им, мол, убыл в медчасть, ничего знать не знаю.