Мачо чужой мечты

– Ваще! – восхитился Владимир. – Так ловко удрала! Я побежал в переход и не поймал тебя.

– Болван, – констатировала Юлия, – я вошла в соседний ресторан, переоделась в туалете и через черный ход для сотрудников ушла прочь. Не умеешь следить за людьми – не берись!

– Ты знаешь Рольфа! – теперь уже со стопроцентной уверенностью констатировал Владимир.

Юлия молчала.

– Ну скажи, – заныл Коэн.

– Зачем?

– Хочу с ним познакомиться, – честно признался Володя.

– Зачем? – монотонно повторяла Юля.

– Ну… надо!

– Зачем?

– Между прочим, я могу стать круче Рольфа! – запальчиво воскликнул Володя. – Я этого мужика за пояс заткну!

Юля села на пуфик, стоящий в коридоре, и вдруг начала хохотать.

– Ой, не могу, – приговаривала она сквозь смех, – он хочет быть круче Рольфа! Самооценка букашек растет! «Мужик»! Ну, дурак! Кретино – идиото!

И вдруг в голову Коэна пришла простая мысль, до того простая, что журналисту стало жарко.

– Рольф – это ты! – выкрикнул он.

Глава 22

Наверное, Юля испытывала к Владимиру чувство, похожее на любовь, иначе по какой причине она раскрыла ему страшную тайну.

Госпожа Чупинина, заведующая отделом культуры, высокоинтеллектуальная особа с высшим филологическим образованием, твердо знавшая, что Камю[12] – это не только марка элитного коньяка, даже щипцами не прикасавшаяся к желтой прессе, надев на себя личину Рольфа, являлась лучшим репортером «Трепа».

Юлия обладала большими связями, ее любили и уважали, Рольфа, с упорством маньяка раскапывающего чужие тайны, ненавидели. И никому не приходило в голову, что Чупинина и мерзопакостный журналюга на самом деле одно и то же лицо.

Постепенно до Володи стала доходить правда. Да, Чупинина была когда-то женой богатого человека, но никакого денежного содержания она теперь не получала, нехилые суммы девушка зарабатывала сама. «Треп» платил репортеру невероятные деньги, да и было за что. Каждый очерк Рольфа становился сенсацией, его долго обсуждали читатели и смаковали коллеги. Измазать человека грязью – в этом виде спорта Чупининой не было равных. Впрочем, многие журналисты собирают богатый урожай на навозных кучах, но Юлю от всех отличало одно: она никогда не писала неправду.

– Где ты раскапываешь сведения? – приставал Володя к любовнице.

– Они носятся в воздухе, – пожимала плечами Юля, – надо просто уметь слышать и видеть. На любого человека можно нарыть компромат, а уж потом твое дело, опубликуешь статью в газете или попросишь выкупить инфу.

– Ты о чем? – поразился Володя.

– Некоторые секреты очень грязные, – пожала плечами Юля, – наделал некий N в молодости глупостей, потом уехал из своего родного местечка в Москву, сменил фамилию, наивно решил: прошлое похоронено навсегда, и живет спокойно. Но ничто не пропадает бесследно. Говорила уже, разуй уши, раскрой глаза. Материал о Феоктистове читал?

– Директоре крупного завода, который в юности убил двух детей?

– Да! Знаешь, как я поняла, что у милого Геннадия Сергеевича не все чисто в биографии? Феоктистов написал книгу, кстати, довольно неплохую, я приехала к нему в качестве литературного критика от «Резонанса», – вводила Юля любовника в курс дела. – Мы сидели в кафе и очень мило беседовали, вдруг один из посетителей со всей дури заорал: «Феликс! Сколько лет, сколько зим!»

Геннадий резко побледнел, обернулся, Юля невольно повторила его движение и увидела, как тучный дядька обнимает и целует белобрысого мужчинку, занимавшего столик у окна. Ситуация не показалась особенной – неожиданная встреча двух приятелей, давно не видевших друг друга. Юля вновь поглядела на Феоктистова и сделала стойку. Директор завода дрожащей рукой схватил бокал с минеральной водой, залпом осушил его, вытер вспотевший лоб платком и неожиданно начал путано оправдываться:

– Жарко как! И душно! Похоже, у меня давление подскочило, извините, Юлечка, поеду домой, прилягу.

Глядя, как Феоктистов метнулся к двери, Чупинина задала себе вопрос: почему директор испытал ужас? Может, у него в самом деле случился гипертонический криз или начался приступ стенокардии? Однако еще несколько секунд назад Феоктистов весело шутил и пытался ухаживать за журналисткой, лицо он потерял после громкого вопля: «Феликс! Сколько лет!» Но отчего он так отреагировал на чужое имя? Он же по паспорту Геннадий?

Юля осторожно потянула за ниточку и аккуратно размотала клубок, правда, ей понадобилось почти полгода, чтобы вычерпать озеро и поскрести ведром по дну, но игра стоила свеч.

Материал, помещенный в «Трепе», взорвался как бомба. Настоящая фамилия Феоктистова была Петровский, и он не Геннадий, а Феликс. Двадцать лет тому назад нынешний директор, тогда молодой парень, убил двух детсадовцев и сумел избежать наказания. Когда за педофилом пришла милиция, сексуальный маньяк растворился в неизвестности, а в Москве появился Геннадий Феоктистов.