Мачо чужой мечты

Чупинина вскочила с дивана, подошла к буфету, вытащила бутылку коньяка, наплескала немного в фужер и заявила:

– Он женился на молоденькой!

– Эка невидаль, – ухмыльнулся Коэн, – ну ты и нарыла компромат. У нас даже поход налево не осуждается. Кабы Ельцин или Путин с практиканткой в Кремле побаловались, никакого «моникагейта» бы не случилось. Наоборот, еще обрадуется народ, скажет: «Наш-то настоящий мужик, не импотент».

Юля допила коньяк.

– Эх, Володечка, – сладко пропела она, – может, оно и так, но у Анчарова особая ситуация.

– Какая?

– Его женушку зовут Света Раскина. Она, кстати, ребеночка мужу родила.

– И что?

– А то! – торжественно выкрикнула Юлия. – Светлана из города Морска, я раздобыла копию ее свидетельства о рождении. Но мама девушки, звали ее Раскина Елизавета, одно время училась в театральном на курсе у… Анчарова. Компренэ?

– Ну, – кивнул Коэн, – пока ничего шокирующего.

– Ща будет, – пообещала Чупинина, – спокойненько. Елизавета внезапно бросила столицу, уехала в Морск, там родила дочку Свету. Девочка выросла, приехала в Москву, поступила в театральное училище на курс к Анчарову, понравилась легендарному режиссеру, закрутила с ним шашни и, крэкс, фэкс, пэкс, стала госпожой Анчаровой. Хороший финт для провинциалки.

– Частая история, не вижу в ней ничего шокирующего, – остался равнодушным Владимир.

Юлечка забегала по комнате.

– У меня есть документ, из которого следует, что Елизавета Раскина, умершая в год, когда дочь заканчивала школу, родила девочку от Анчарова. Наш классик не только банальный стукач за деньги, квартиру, дачу и машину, но и муж собственной дочери, папа родного внука. Такой финт ушами!

Глава 23

Коэн онемел, потом воскликнул:

– Врешь!

– Нет!!!

– Константин Львович в курсе истории?

– Конечно, нет.

– Елизавета не сообщила ему о ребенке.

– Нет!

– Ты точно знаешь?

– Стопудово!

– Откуда такая уверенность?

Чупинина заулыбалась, словно кошка, съевшая сметану.

– Елизавета была приживалкой у другой легенды нашего театра – Руфи Соломоновны Гиллер, она ее родственница. Руфь обожает осчастливливать бедняжек: чем кому хуже, тем ей слаще подать руку. Не стану долго грузить тебя подробностями, я сумела узнать правду: ребеночка Лизе сделал Анчаров. Раскина не пожелала портить жизнь режиссеру и благородно удалилась в Морск. Дочери она тоже правды не открыла. Вот какой карамболь с перцем. Легенда-стукачок в полнейшем неведении.

– Умереть не встать! – прошептал Коэн.

– Ага.

– И ты напишешь статью?

– А то нет! – азартно воскликнула Юля. – Столько денег в подготовку вложила. Не поверишь, я добыла анализы крови Светланы и Анчарова!

– Каким образом?

– Неважно, – завопила Чупинина, – подкупила одну медсестру. За свой счет провела экспертизу, все точно: они отец и дочь! Не подкопаться! Захотят судиться со мной – дам судье результат. Посчитают его подделкой, пусть еще раз кровушку проверят. Точно, как в аптеке, какие претензии? Не надо в инцест впутываться! Читатели лотки сметут, актеры за газетой в очередь встанут! Кстати, говорят, сын у Анчарова болен церебральным параличом, от кровосмесительных браков уроды рождаются.

– Юль, – тихо сказал Владимир, – не пиши о них!

– Ну ваще! Зачем же я все доказательства собрала!

– Анчаров ведь не знал про дочь.

– И что?

– Светлана ничего не слышала про отца.

– Верно.

– Это трагедия, нехорошо на ней деньги зарабатывать.

– Ах ты мой беленький, пушистенький, – издевательски произнесла Чупинина, – значит, я грязным делом занимаюсь?

– Лучше оставь их в покое, – настаивал Коэн.

– А доносить на друзей хорошо?

– Нет.

– Вот и молчи.

– Юль, Светлана тут ни при чем, она ни на кого не строчила доносы. Зачем ей пакостить! – твердил Коэн.

– Если я, по-твоему, делаю гадости, – вспылила любовница, – то катись отсюда! Альфонс! Живешь за мой счет и вякаешь. Где бы ты был без меня? В заднице. Кто из дерьма журналиста сделал? Вспомни, в какой жопе я тебя нашла? Чай подавал на радио!

Володя ринулся к шкафу и стал швырять в сумку одежду.

– Упрекаешь меня в моральной нечистоплотности, – ехидно продолжала Юля, – а сам сейчас хватаешь шмотки, купленные бабой, ну-ка признайся, кто тебе костюмчики, ботинки и сумку преподнес?

Коэн подпрыгнул, словно укушенный змеей заяц, выругался и ушел в чем был.

– Можешь передать тряпки следующему любовнику, – рявкнул он на пороге. – Сильно сэкономишь!

– Не волнуйся, милый, – сладко пропела Чупинина, – отправлю твое дерьмо в приют для бомжей, такое уродство только ты мог носить, другие постесняются.

Через неделю Володя прочитал в новом номере «Трепа» статью с лихим названием «Папа своей жены». Материал вышел в пятницу, в субботу и воскресенье не последовало никакой реакции, потом хлынул шквал статей. На следующей неделе, только ленивый журналист не обсосал дело Анчарова. Желтая пресса взахлеб смаковала подробности.