Мачо чужой мечты

– Да, да, – закивала Руфь, – произошла ошибка. Я, увы, на следующее утро отбывала на съемки и никак не могла помочь Тиле, группа не может простаивать и тратить зря деньги. А еще меня теперь не часто снимают, вернее, я сама отказываюсь от ролей, не царское это дело – в барахле играть. Но та картина подходила мне по всем статьям, договор был подписан. Не следует меня осуждать, шоу продолжается! Вот Эдит Пиаф сообщили на концерте о смерти ее самого любимого человека, но певица не прервала выступления!

Я внимательно слушал Руфь. Тильда просто совершила подвиг, она, всю жизнь пролежавшая в вате, сама отправилась на Урал за телами родственников. Госпожа Умер не захныкала, не слегла в больницу, не стала звать на помощь. Хотя, с другой стороны, какой смысл в воплях? Родителей нет, муж мертв, лучшая подруга далеко. Трудности пришлось преодолевать самой.

Глава 25

Прибыв к месту трагедии, Тиля узнала, что дочь жива, в Москву они вернулись вместе. Соня выглядела почти здоровой, у нее лишь была забинтована голова, камни сильно повредили лицо и череп, пришлось сделать несколько пластических операций.

– Я восхищалась Сонечкой, – снова без запинки пела Гиллер. – Девушка достойно перенесла испытания, ей исправили нос, пересадили кожу, изменили форму рта, потому что камни разорвали губы, слегка подняли скулы, в общем, от прежней крошки Сонечки не осталось ничего. Была красавица, а превратилась в обычную женщину. Но Соня не унывала, ее не угнетала даже необходимость носить парик, волосы не хотели расти после несчастья.

– Ничего, – мужественно говорила Соня, – я жива, остальное ерунда!

Руфь поражалась стойкости дочери Тили. Соня внезапно заинтересовалась журналистикой, начала писать статьи в газеты и глянцевые журналы.

– Но тут бог несчастий вновь вспомнил про Соню, – торжественно объявила Руфь. – Когда-то она была замужем, супруг оказался мерзавцем! Это актер Андрей Вяльцев, недавно он убил девочку, подонок!

– Я слышал, что вы в свое время помогли Вяльцеву, – влез я в ее плавный рассказ.

– Да, – сердито ответила Руфь, – я выполнила просьбу Тильды, не следовало и пальцем шевелить, но кто ж тогда знал правду? Тиля умоляла чуть ли не на коленях: «Руфиночка, пропихни мальчика в театральный вуз, он талант и замечательный человек».

Насчет первого она не ошиблась, Вяльцев обладает даром, правда, он погнался за дешевой популярностью, начал тиражировать себя в низкосортных лентах, предпочел амплуа героя-любовника. А ведь я чувствовала в нем большой творческий потенциал, он мог играть лучшие роли! Гамлета! Но нет! Кому сейчас нужен Шекспир? На старике Уильяме кассу не соберешь, вот если выйдет киношка со стрельбой, погоней и постельными сценами, тут потекут миллионы. Каждый делает выбор самостоятельно, просто мне жаль вложенной в Вяльцева души. Но я и предположить не могла, как он мерзок!

Внезапно Руфь встала и воздела руки к потолку.

– Слушай! – голосом, рассчитанным на широкую аудиторию, возвестила дама. – Слушай! Приступаю к самой скорбной странице своего повествования! Люди должны знать истину! Отнеси ее, словно факел, миру!

Я во все глаза уставился на лицедейку. Никогда особенно не любил театр. Может, просто не сталкивался с по-настоящему великими актрисами, или негативное отношение к актерам растет из детских обид. Мне в бытность школьником частенько доставались оплеухи от Николетты, сопровождаемые комментариями:

– Убирайся в детскую, не мешай мне, учу роль.

Или недобрые эмоции к обитателям кулис взрастил отец, который в редкие минуты гнева заявлял жене:

– Ненавижу театр, сейчас же прекрати ломаться, дешевый спектакль!

Выкрикнув это, отец съеживался и убегал из дома, маменька, отчаянно рыдая, валилась на диван и трубила большой сбор. Вечером у постели почти убитой злобным супругом Николетты сидели Мака, Кока, Люка, Зюка, примкнувший к дамам Пусик, а у подъезда дежурили сразу две «Скорые». Отца могли спасти только новая шуба, бриллиантовое колье и путевка в Карловы Вары, причем все это нужно было преподнести Николетте одновременно. Теперь понятно, по какой причине я не люблю сидеть в зрительном зале? Фальшивых эмоций нахлебался дома.

Вполне вероятно, что Руфь Соломоновна являлась замечательной исполнительницей и великолепным педагогом, но сейчас она переигрывала и явно произносила текст некогда сыгранной роли.

– Бог накажет злодея, – выла Гиллер, – кару понесут все! Да! Да! Да!

Внезапно актриса села и вполне спокойно продолжала:

– Сонечка накануне убийства была здесь и рассказала правду. Ее брак с Вяльцевым лопнул сразу. Она была нужна ему лишь для московской прописки. Ребенка Андрей терпеть не мог, наличие семьи тщательно скрывал. Но! Главное! Вяльцев – это не Вяльцев!

– А кто? – тихо поинтересовался я, великолепно зная ответ.

Руфь вскочила.

– Это шок! Подлинное имя мерзавца Юрий Оренбургов-Юрский.

– Что вы говорите! – делано ахнул я.