Читаем Mad Love in Gotham (СИ) полностью

Mad Love in Gotham (СИ)

«Готэм» рассказал нам, что Джокер, которого мы все знаем и любим не один десяток лет — порождение сумасшедшего наследия смеющегося психопата по имени Джером Валеска, чьё имя во времена Бэтмена будет забыто. Я предлагаю вам представить, что и Безумная Любовь была в Готэме задолго до Джокера и Харли Квинн...  

Автор Неизвестeн

Прочее / Фанфик / Прочие любовные романы / Романы18+

========== Часть 1 ==========

За стенами психиатрической лечебницы Аркхэм скучно. А как иначе? Здесь только беседами с другими сумасшедшими можно разбавить безделье с небольшой примесью лечебных процедур и четырехразового питания. Разговоры с бугаями, которые могут думать только о трупах, но делать это с совершено серьезным лицом, не приносят никакого веселья. И вот мы снова возвращаемся к итогу: скучно.

Особенно плохо здесь молодому парню, которому так тяжело, но, к сожалению, необходимо сдерживать громкий безумный смех буквально каждые пять минут.

Вот и новая заключенная. Симпатичная молодая блондинка: светлые глаза, довольно милая мордашка, неплохая фигурка. Прибыла сюда вчера, а сегодня уже сидит недалеко от остальных заключенных, читает журнал, закинув ногу на ногу.

— Привет, красотка! — с улыбкой говорит парень, запрыгивая на стул рядом с девушкой, — Я Джером.

— Иди куда шел, рыжий, — отвечает она, не отрывая глаз от страниц.

Грубая. Прекрасно.

— Ну я же из вежливости, — расслабляется он и на его лицо возвращается фирменная злодейская улыбка. — За что посадили?

— Убила родителей. — совершенно невозмутимо отвечает собеседница.

— Надо же! — наигранно удивился парень, — Я тоже. Ну, вообще-то маму. Это такую свободу дает…

Ответом был безразличный взгляд.

— Окей, — он сдался и от такой любимой темы перешел к тому, зачем сюда пришел.

Он рассказал, что один чувак тут заглядывается на нее и хочет подружиться. «И что?» — снова сказала блондинка так, что сразу стал понятен истинный смысл этой фразы — «Отвали уже».

«Девушке здесь нужен друг. Видишь ли, охранники здесь считают, что с плохими людьми должны происходить плохие вещи. И они происходят. Постоянно.» — это было практически посвящение в истинные Аркхемцы.

Желая поскорее спровадить рыжего, женщина позвала одного лысого громилу. Неплохой выбор, отметил Джером. Ростом выше всех на голову, в плечах шире раза в два, но тупой просто как… Даже змея его матери была умнее.

С умилением на лице парень смотрел, как из того мужика делает ручного зверька женская хитрость и один лишь беззащитный взгляд, как оказалось, Барбары.

Очаровашка. Грех с такой не подружиться.

Поддаваясь основному инстинкту, Джером порой оценивал Барбару как женщину, хоть и забывал об этом через пару секунд. К слову, здесь уже была девушка, на которую вполне можно заглядываться.

В последнее время сюда зачастила одна девчонка. На вид она — ровесница Джерома, что уже плюс. Парень сразу отметил, что у неё темно-русые волосы, отливающие рыжиной, почти как у него самого, и тонкие губы, которые тем не менее могли растягиваться в довольно широкую улыбку. Да, и на злую гримасу, и на безразличное лицо он мог примерить улыбку, а затем оценить ее красоту и искренность. Но поверх черной рубашки девушки был надет белый докторский халат. Этот факт отбивал у парня все желание улыбаться в ответ, когда та строила ему глазки через железные прутья.

Она раздражала его. Эта аккуратная коса, болтающаяся за спиной, очки на вздернутом носике и глаза с опущенными уголками, из-за которых казалось, будто девушка постоянно грустит. У них нет шансов просто начать общение. Поэтому Джером снова мечтательно смотрит на Барбару.

Но на следующий день, когда мисс Кин слишком увлеченно злорадствовала, получив телефон, Джерома повели в процедурный кабинет. Раз в три дня заключенных обследовали, а потом кормили жуткими противными таблетками и ставили какие-то уколы, будто прививки от бешенства собакам. Врачи здесь особо не церемонились, поэтому вены на руках психов были как у заядлых наркоманов.

Охранники заломили парню руки за спину и повели в коридор. Как обычно, Джером заработал пару лишних ссадин, неосторожно бросая им злые шутки. Неудивительно, но Валеска ещё громче смеялся, когда рассерженные смотрители били его.

Это был победный смех. Парень их унизил. Разозлил. Заставил выйти из себя. Достиг того, чего хотел в данный момент.

Войдя в просторную комнату с белыми стенами, а не зелеными, как в других частях лечебницы, Джером тут же замолчал. Каково было его удивление, когда оказалось, что его ждет та самая девушка, что регулярно проверяла сумасшедших и делала какие-то заметки в своем блокноте. Сама она была удивлена нисколько не меньше. Она стояла напротив, легонько ударяла пальцами по стеклянному шприцу, и смотрела на парня, широко раскрыв зеленые глаза.

— Мисс Маккарти, может я все-таки останусь с вами? Этот человек опасен. — сразу забеспокоился охранник.

— Нет, — прокашлявшись, ответила доктор, — Я совершенно уверена, что за пять минут ничего плохого не произойдет.

— Да, я буду хорошим мальчиком. — с улыбкой протянул Валеска и провоцирующим взглядом исподлобья смерил девушку, — Если бы я хотел навредить кому-то из врачей, то сделал бы это еще в прошлые разы.

Она прямо перед ним. Эта девчонка-ботаничка, строящая из себя специалиста. Как-то по-детски Джерому захотелось втоптать ее в грязь. Просто так. Из-за характера, определенного по паре взглядов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
100 величайших соборов Европы
100 величайших соборов Европы

Очерки о 100 соборах Европы, разделенные по регионам: Франция, Германия, Австрия и Швейцария, Великобритания, Италия и Мальта, Россия и Восточная Европа, Скандинавские страны и Нидерланды, Испания и Португалия. Известный британский автор Саймон Дженкинс рассказывает о значении того или иного собора, об истории строительства и перестроек, о важных деталях интерьера и фасада, об элементах декора, дает представление об историческом контексте и биографии архитекторов. В предисловии приводится краткая, но исчерпывающая характеристика романской, готической архитектуры и построек Нового времени. Книга превосходно иллюстрирована, в нее включена карта Европы с соборами, о которых идет речь.«Соборы Европы — это величайшие произведения искусства. Они свидетельствуют о христианской вере, но также и о достижениях архитектуры, строительства и ремесел. Прошло уже восемь веков с того времени, как возвели большинство из них, но нигде в Европе — от Кельна до Палермо, от Москвы до Барселоны — они не потеряли значения. Ничто не может сравниться с их великолепием. В Европе сотни соборов, и я выбрал те, которые считаю самыми красивыми. Большинство соборов величественны. Никакие другие места христианского поклонения не могут сравниться с ними размерами. И если они впечатляют сегодня, то трудно даже вообразить, как эти возносящиеся к небу сооружения должны были воздействовать на людей Средневековья… Это чудеса света, созданные из кирпича, камня, дерева и стекла, окутанные ореолом таинств». (Саймон Дженкинс)

Саймон Дженкинс

История / Прочее / Культура и искусство
О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство