– Мама, – раздраженно потребовала она вечером, – я ничего не знаю о Людовике номер четырнадцать. Как ты могла, мама, лишить меня этого уникального человека? Я чуть было не опростоволосилась. К тому же, немедленно должна влюбить себя в Ришелье. Он такой изящный, у него такой нос и такой роскошный воротник. Но я ничего не помню, кроме картинки.
– Ах, да, я все собиралась перейти к сложным материям, но ты такая занятая, доченька.
– Макс, – без всякого перехода объявила Галя, точно мать давно знает ее нового друга, – приглашает меня на свою дачу, в Барвиху. Завтра.
– Вот как? – удивилась мать. – Что это он?
– А ты знаешь, кто это? – нарочито рассеянно поинтересовалась Галя.
– Нет, – честно призналась та, – наверное тот, с кем ты недавно познакомилась в сто десятой.
– В точку, – важно кивнула Галя.
– А родители будут? – спросила мать.
– Вряд ли, – пожала плечами дочь, – по крайней мере, на вечере я их что-то не видела. Родители отдельно, Макс – сам по себе. Он такой взрослый, умный, ты не бойся, ничего такого со мной не случится.
– Я не боюсь, кормилица, – саркастически ответила Софья Григорьевна. – Ришелье, говоришь?
– Талейран, – Галя подняла вверх указательный палец и прыснула от смеха.
– Дети-дети, – покачала головой мать.
– Я пошутила, – отрезала Галя.