Мадам Икс (ЛП)

Снова спотыкаюсь, молния освещает путь в темноте, мои кости сотрясаются от грома, а мои следы стираются потоком холодного дождя. Я не плачу и не кричу, потому что пострадала слишком сильно, потому что плач требует дыхания, а у меня нет кислорода, нечем дышать, лёгкие опалило голодным пламенем.

Пламя.

Они где-то позади меня, всё ещё мелькают и воняют поджаренной плотью.

Звери ревут вокруг меня, светя своими слишком яркими глазами, дотрагиваясь когтями, таща бинты и иглы.

Квадраты, бесконечные квадраты надо мной. Квадраты, усыпанные миллионами, миллионами точек. Сто десять тысяч четыреста двадцать четыре точки, чёрные дыры и все в белых квадратах.

Голоса, жужжащие вокруг меня, как эхо из прошлого тысячелетия.

Слова. Звуки, которые должны быть понятными, но я их не понимаю. Слова, слова, слова, которые ничего не значат. Ничего.

Потеря.

Агония.

Скорбь.

Агония.

Лицо. Снова и снова, и снова.

Мечты о свете.

Мечты о темноте.

Темнота.

Хватит тьмы. Нужно держать её на расстоянии! Там в темноте звери. Им нужна моя кровь, моя плоть.

Не могу сделать вдох.

Я тону в океане тьмы и не могу дышать.

— Дыши, Икс, — звучит команда.

Я начинаю дышать, делая долгий болезненный вдох.

— Дыши.

Я дышу.

Руки ласкают моё лицо, чьё-то тело убаюкивает моё. Я нахожу утешение и смутно вспоминаю страх, пульсирующий во мне.

— Калеб.

— Дыши, Икс. Всё в порядке. Это был сон.

Боже, сны. Они опустошают меня, грабят мою душу.

Осознание возвращается как вспышка, словно молния поражает дерево.

— Отпусти, — я отползаю, — не трогай меня.

— Икс.

Я пулей вскакиваю с кровати, падая на пол грудой костей и прижимаясь в темноте к окну. Тень поднимается, эти мужские плечи, угловатое и красивое лицо, ангельское в своём совершенстве даже в затемненный профиль. Моя дверь открыта, впуская небольшой яркий лучик, пронзающий тьму, очерчивая слишком красивый силуэт, который хочет помочь мне.

— Прости. Ты знаешь, что мне нелегко говорить это тебе или кому-либо другому. Я никогда не извиняюсь. Несмотря ни на что. Но я виноват перед тобой, Икс, прости. Я не должен был делать этого, и я сожалею, — он присаживается рядом со мной, одетый в одни трусы-боксеры. Его одежда аккуратно сложена в кресле.

— Я знаю, — это всё прощение, на которое я способна.

— Тебе больно?

— Нет.

Касаясь пальцем моего подбородка, он поднимает моё лицо, чтобы я взглянула на совершенство.

— Посмотри на меня, Икс.

— Смотрю.

Эти глаза такие тёмные, такие загадочные, пронзительные, они открыты, печальны и обеспокоены.

— Не бойся меня.

— Я не боюсь.

О, оказывается я профессиональная лгунья, когда это необходимо.

Он поднимает меня и укачивает у своей твёрдой, тёплой голой груди. Я слышу пульс, медленный и стабильный. Он гладит мои руки, плавно убирает волосы назад. Я до сих пор в платье. Не знаю, сколько сейчас времени.

Моё сердце колотится в груди.

— Сара.

— Что? — позволяю себе смущённо спросить я.

— Её зовут Сара. Девушку, с которой ты меня видела. Сара Эбигейл Хиршбах. Её родители — евреи, видные члены ортодоксальной еврейской общины здесь в Нью-Йорке. Её отец — мой деловой партнер. И Сара... ну, у нас сложная история. Мы сходимся и расходимся. Она хотела бы, чтобы мы не расходились, хоть я и объяснил, что никогда такого не будет. Но она продолжает возвращаться, чтобы получить больше того, что я даю ей. На чисто физическом уровне.

— Почему ты мне это рассказываешь? — я изо всех сил стараюсь сохранить голос нейтральным.

Мой вопрос игнорирует.

— Я собираюсь быть честным с тобой, Икс. Никогда ничего не жди от меня. Ты знаешь обо мне всё, что необходимо знать. А правда... ты знаешь настоящего Калеба Индиго намного лучше, чем любая из моих других... знакомых — назовём их так — когда-нибудь узнает. Они получают меньше, чем ты. Меньше времени, и меньше меня в те краткие моменты. Ты... ты особенная, Икс.

— Сколько их?

— Кого?

— Знакомых, — я добавляю яда в свой тон.

— Много. Я не стану извиняться за то, кто я есть, Икс. Зверь в твоих снах? Мне нравятся такие звери. Всегда голодные, ненасытившиеся, не удовлетворённые. И много-много девушек, которых я... посещаю — они лишь лёгкие закуски. Перекусываю тут и там. Достаточно, чтобы продержаться, пока не наступит время пировать.

Его горячее дыхание ощущается на моей коже. Он рвёт моё платье сверху вниз.

— Калеб...

— Ты лучшая, Икс.

Его губы на моей коже. Руки пожирают плоть. Пальцы ищут мою влажность, моё скрытое тепло. Внутри меня есть страх, но он только возбуждает. Я боюсь, о... как же я боюсь крадущегося за мной хищника. Боюсь когтей в тени и хищного зверя, чей голод нельзя утолить. Я боюсь, но дрожу от волнения, когда мельком его вижу, и я не удивлюсь, если он пришёл за мной. Когда я вижу его глаза и отблеск лунного света от когтей, то знаю, что он пришёл за мной. Он сожрёт меня, поскольку я — всего лишь мягкая вещь, легко разделываемая плоть.

Но этой ночью? Этой ночью я обнаруживаю собственные когти.