Мадам Икс

Наконец, когда я думаю, что момент кульминации близко, он наклоняет меня вперёд, прогибая в талии, наматывает волосы на свой кулак и дёргает так, что моя голова резко откидывается назад, сжимая при этом моё бедро до появления кровоподтёков.

Толчок. Толчок. Толчок.

Я всхлипываю, визжу, а затем кричу:

— Калеб!

Теперь медленно. Всё так же грубо, сурово и дико, но медленно.

Произношу это имя, словно мольбу. Протест. Это всё, что я могу сделать.

Я чувствую, как его освобождение горячим фонтаном бьёт во мне.

Вдруг мужские руки отпускают меня, и я падаю вперёд, упираясь в окно. Открыв глаза, я смотрю и вижу через дорогу офисную башню, чёрную в ночи, все окна которой затемнены, кроме одного, прямо напротив моих. В нём стоит фигура в свете лампы и наблюдает.

Вот это было шоу.

Руки Калеба, на этот раз нежные, поднимают меня, как будто укачивая, и укладывают на кровать. Я борюсь со слезами. Мне больно. Болит моё сердце, душа. Что я сделала, чтобы заслужить настолько грубый и необдуманный трах? Взаимности нет. Ничего для моего удовольствия.

Я позволяю себе задремать и сбежать в мир снов.

Но в ухе жужжит звук, скользит сквозь завесу беспамятства. Голос.

— Я сожалею, Икс. Ты моя, и только моя. Тебе нельзя знать. Я бы с радостью, но тебе нельзя об этом знать. Нельзя, или ты... нет. Ты моя. И я не ни с кем не делюсь.

Бессмысленные слова. Я знаю, кто владеет мной. Это ошибка, которую я не повторю.

Извинения?

Боги не извиняются.

ГЛАВА 8

Ты смотришь на меня искоса.

— Мне нужна пара на мероприятие, Икс.

— Попроси друга.

Я делаю вид, что занята, подливая молоко в чай, так что не смотрю на тебя.

— Никто из моих друзей не подходит.

— Тогда попроси одну из своих многочисленных подружек.

— У меня нет никаких подружек, Икс, — смеёшься ты.

Теперь моя очередь смеяться.

— Ха. Я чувствую на тебе их запах, Джонатан.

— Это просто девушки, они не подруги.

— Так ты, действительно, типичный плейбой.

Это прозвучало с намёком на юмор, но с долей правды.

— Виновен в предъявленном обвинении. Но, опять же, ни одна из них не подходит. Они не достаточно хороши для этого мероприятия.

— Что за мероприятие? — я не должна спрашивать, потому что я знаю, куда ты идёшь, и это невозможно.

— Это сбор средств, благотворительность. Будет весь высший свет. Только по приглашению, вступительный взнос десять тысяч, и это только чтобы попасть внутрь. Есть список гостей, который будут зачитывать, как претендентов на «Оскар». Я не могу привести любую старую шлюху в распутном платье, как делаю обычно. Мне нужен кто-то с положением в обществе и классом.

— Джонатан, я знаю, что ты...

— Мне нужна ты, Икс.

— Я не могу.

Ты хмуришься.

— Ты даже не знаешь, когда это будет.

— Это неважно.

Мой чай уже очень хорошо размешан, но я до сих пор кружу ложкой в чашке.

— Я заплачу тебе хорошую цену за твоё время, конечно же.

Резко смотрю вверх, сверкая глазами.

— Я не эскорт, Джонатан Картрайт.

— Это не то, что я имел в виду! Клянусь, я просто... Я знаю, что ты не эскорт, я имею в виду, это было бы как настоящее свидание. Часть моей подготовки. Посмотришь, что я умею. Тест.

Красиво выкрутился. Я скрываю улыбку.

— Понимаю. Очень умно. Но всё равно, боюсь, это невозможно.

Вдруг ты уже оказываешься на диване рядом со мной, а не стоишь у окна, что стало твоей привычкой. Слишком близко. Запах одеколона щекочет мой нос. Я бросаю косой взгляд и вижу твои часы Cartier, квадратные из серебра с чёрным кожаным ремешком, мужественные и элегантные.

— Почему нет, Икс?

Я скрещиваю ноги и потягиваю свой чай. Не смотрю на тебя.

— Так... не делают. Невозможно. Не для меня. Не с тобой. Ни с кем-либо ещё.

— Почему, Икс?

Твоя рука рискованно двигается вдоль спинки дивана.

Я замираю, молча умоляя тебя не делать этого, не касаться меня руками. Не делай этого, Джонатан. Ради меня, ради себя, не делай этого. Вопреки всему ты начал мне нравиться, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Господи, Икс. Ты самая колючая женщина, которую я когда-либо знал. Я даже не прикасаюсь к тебе, а ты вся напряглась.

— Я не колючая.

Ты фыркаешь:

— Всё хорошо, детка. Как скажешь, — сарказма в твоём тоне хоть отбавляй.

Я испепеляю тебя взглядом.

— Детка?

Ты поднимаешь руки в притворной капитуляции.

— Сожалею, сожалею. Но ты немного... замкнута.

Я встаю с пустой чашкой в руке. Даже не осознаю, что выпила его, но чашка пуста. Я иду на кухню, ополаскиваю чашку и ставлю её вверх дном на сушилку. Как вдруг, чувствую тебя на расстоянии фута.

— Если я колючая и замкнутая, возможно, этому есть причина, — я вжимаюсь в маленькое пространство рядом с раковиной, поскольку ты слишком близко. — Это предупреждение, Джонатан. К которому тебе не мешало бы прислушаться.

— Руки прочь, да?

Я выдыхаю, когда ты отступаешь.

— Да. Руки прочь.

— Собственность «Индиго»? — спрашиваешь ты резким голосом.

Я выравниваю дыхание и поднимаю глаза. Ты, похоже, глубже разбираешься в сути вопросов, чем я предполагала.