Мадам «Нет»

Ну а «для народа» в те годы устраивали просто огромное количество самых разных концертов. Каждая профсоюзная организация имела свой клуб или даже Дом культуры, каждая считала нужным устроить к празднику концерт, и непременно с классическим балетом! И вот они к Женскому дню, или к Новому году, или к 7 ноября «проводили мероприятие»: сначала – торжественное заседание, потом – обязательный концерт. А мы неслись: из ДК Горбунова – в ДК Дзержинского, потом в Колонный зал, в Зал Чайковского; один клуб, другой – иногда успевали попасть на семь-восемь концертов за один вечер!

И ведь в те времена мы же за это почти ничего не получали, платили просто копейки. Мне чуть не до сих пор приходят извещения, чтобы я какие-то деньги за те выступления получила: где-то по четыре рубля старыми начисляли за концерт. А тогда я удивлялась: «Какие деньги?! Да разве за это еще и платят?» Мне говорили: «Иди танцуй!» – и я бежала, в голову не приходило отказаться. Только знаменитые артисты – народные или заслуженные – на таких многочисленных концертах хорошо зарабатывали, «чесали» («чес» это называлось). Ну и, конечно, масса всяких историй случалась.

Однажды мне, вчерашней выпускнице, предстояло выступать в концерте вместе с Юрием Тимофеевичем Ждановым. Приезжаем мы в какой-то клуб, смотрим – сцена крохотная, потолок низкий. А мы должны были «Весенние воды» танцевать. Где уж тут верхние поддержки, прыжки и «рыбки» делать, совсем места нет! Организаторы концерта меня спрашивают: «Ну ты что-нибудь еще знаешь?» А что я знаю?! Я только что из училища. Начинаю мямлить: «“Щелкунчика” еще знаю…» – «Вот и будешь танцевать “Щелкунчика”!» – радуются организаторы. Но я в ужасе: «Как – “Щелкунчика”?! Я же в тунике, а Машу надо только в пачке танцевать!» – «Ничего, – отмахиваются от моих возражений, – станцуешь в тунике». Я в слезы: «Как же так?.. Нас в школе учили… так не полагается!» А меня начинают стыдить: «Ты концерт срываешь! Приехала – танцуй!!!» В общем, я, глотая слезы, кое-как соглашаюсь. Мы со Ждановым идем на выход, и тут он мне сообщает: «Ну все нормально, ты мне только порядок подсказывай, а то я “Щелкунчика” никогда не танцевал…» Как я там не умерла на месте – до сих пор не понимаю! Вышли мы на сцену, я подсказываю Юрию Тимофеевичу, кое-как продвигаемся, и тут следует такое движение, когда я поворачиваюсь и откидываюсь назад, а он должен меня поддержать. Я в повороте сказать Жданову этого не могу, а сам он не знает. В результате я откидываюсь, он меня не поддерживает (не знает же!), и я оказываюсь на полу в шпагате у него под ногами!

С родным братом Юрия Тимофеевича – Леонидом Ждановым, с которым я много танцевала именно в концертах, произошла другая история. Мы выступали в Колонном зале, где над сценой висели огромные люстры. А вход на сцену начинался прямо со ступенек, то есть нельзя было сгруппироваться за кулисами – лесенка заканчивалась непосредственно сценой. Мы танцевали «Мелодию» Глюка – самый «невезучий» номер. Договорились, что Жданов понесет меня на вытянутой руке в верхней поддержке уже сразу по лесенке – и так выйдет на сцену. Вот он меня несет, себе под ноги смотрит, чтобы не споткнуться на ступеньках, а я-то гляжу и вижу, что еду прямо на громадную хрустальную люстру! И сказать ничего не успеваю, как всей прической (у меня там жемчуг был в волосах и еще какие-то украшения) в нее и въезжаю! Жданов, естественно, ничего этого не замечает, идет и идет, я – у него на руках, люстра – на моей голове, и тут я понимаю, что она за мной уже едет, едет! А Леониду Тимофеевичу ничего даже сказать не могу! Тут я эту люстру взяла руками и дернула, и с нее крючочки, подвесочки вниз так дождиком и посыпались. Через несколько дней мы опять выступали в Колонном зале, и служители с опаской меня спрашивали: «Скажите, а вы опять будете люстру срывать?» Пришлось успокоить: «Нет, сегодня у нас другой номер».

Часто такие концерты делались просто халтурно, неорганизованно, без учета балетной специфики – лишь бы побольше номеров прогнать. Приходилось выступать в совершенно немыслимых условиях, в абсолютно неподходящих залах. Например, однажды нас со Славой Власовым направили выступать на каком-то заводе. Я выглянула: сцены нет, ну просто совсем нет сцены! Если Слава руку вытянет – до потолка достанет. А нам все ту же злосчастную «Мелодию» Глюка танцевать с верхними поддержками. Я говорю:

– Слава, там нет сцены!

– Ничего-ничего, как-нибудь станцуем.

– Как?! Там негде танцевать!!!

– Ничего, ты слушай, что я тебе буду говорить, то и делай.