Мадам Оракул

Я укуталась пенным одеялом и стала читать «Медсестру суровой Арктики». И зачем только Шарон бросила хорошую работу в английской больнице и уехала на Север, где нет никаких удобств и нельзя уронить скальпель без того, чтобы не стать объектом насмешек красавца-врача? Собачья упряжка несла Шарон по ледяному полю, а за ней сломя голову бежал ворчливый доктор. Остановись, глупенькая! Но я не могу, не умею. Я была хорошо знакома со стилем Пола и точно знала, чего ждать дальше. Доктор, увидев Шарон, закутанную в меха и барахтающуюся вверх ногами, внезапно осознает, как сильно ее любит, и начнет завоевывать ответную любовь. Потом с ним – или с ней, одно из двух – произойдет несчастный случай. Чистый снег, чистый лед, чистый поцелуй.

Я страстно тосковала по этому незатейливому миру, где счастье было возможно, а раны – условны. За что меня изгнали из ослепительно белого рая, где любовь окончательна, как смерть? За что осудили жить в другом месте, где все так непостоянно и запутано?

Зазвонил телефон, но отвечать не хотелось. Не собираюсь выскакивать из ванной и мчаться к аппарату, оставляя лужи на полу, – только затем, чтобы послушать, как кто-то дышит в трубку; мне гораздо интереснее с Шарон и доктором Хантером. Он коснулся ее щеки, отвел в сторону прядь волос. И грубо сказал, что волосы следует убирать в пучок: разве она забыла, чему ее учили? Соблазнительные прядки, кудри, локоны, они всегда фигурировали в книгах Пола, совсем как у Мильтона. Шарон вспыхнула и отвернулась, пряча лицо.

Через три четверти часа, когда вертолет со спасенным эскимосом должен был вот-вот коснуться земли (теперь уже скоро, в любой момент, можно ожидать признаний и объятий), а вода во второй раз остыла, мне показалось, что за дверью, в комнате, кто-то есть. Я затаилась, стараясь не плескать водой, и прислушалась: определенно шаги. Кто-то прошел через гостиную к моей спальне.

Я застыла в ванне; буквально заледенела от страха и пару минут лежала неподвижно, как гигантское эскимо. Перед глазами проносились жуткие видения: насильники с ножами и окровавленными клыками; грабители, одурманенные наркотиками и потому смертельно опасные; маньяки, жаждущие изрубить меня на куски и раскидать их по мусорным бакам всего города… Окна в ванной не было. Может, если сидеть тихо, он просто возьмет все, что найдет, – а найдет он немного, – и уберется восвояси? Я точно помнила, что заперла на задвижку окно рядом с пожарной лестницей; в парадную дверь злоумышленник тоже войти не мог – она так скрипит, что я бы непременно услышала.

Я медленно вылезла из ванны. Пробку вынимать не стала, чтобы вода не булькала. Подтащила коврик к двери, встала на колени и приложила глаз к замочной скважине, но сначала ничего не увидела: таинственный визитер находился в спальне. Я немного подождала, и он появился на пороге. Смотрел в сторону, так что лица я не рассмотрела, но был невысок и казался знакомым.

Это Пол, решила я. Не ожидала его так скоро. Он рылся в вещах, что-то бормотал. Чем это он занимается? Он должен искать меня, а не копаться в шкафу. Захотелось крикнуть: «Пол, ну что же ты, я здесь!» Я завернулась в полотенце; сейчас выйду и серьезно поговорю с ним, скажу: извини, но ты меня не понял, я счастлива с мужем, а прошлое – это прошлое. Не сможет же он после этого силой вынести меня из дома. И мы останемся добрыми друзьями.

Я отперла дверь и босиком прошлепала в спальню.

– Пол, – начала я, – мне надо…

Мужчина обернулся. Это оказался не Пол, а Фрезер Бьюкенен в твидовом пиджаке с кожаными заплатками на рукавах, модной водолазке и черных перчатках. Он обыскивал мой стол с такой основательностью, что было ясно: в этом занятии он далеко не новичок.

– Что вы тут делаете? – вскричала я.

Он испугался, но быстро оправился. Оскалил зубы, будто загнанная в угол шиншилла, и очень хладнокровно ответил:

– Провожу исследование. – Очевидно, его ловили отнюдь не в первый раз.

– Я могу засадить вас в тюрьму, – заявила я, но это вряд ли прозвучало достойно: мне приходилось удерживать за спиной полотенце.

– Видите ли, дело в том, что я о вас знаю намного больше, чем вы полагаете. Причем такое, что вы, уверен, предпочтете держать… в тайне. Между нами, как говорится.

Что он знает? И кому собирается рассказать? Артуру, сообразила я. Артуру все станет известно. И о моих многочисленных «я», и о других, недостойных, жизнях. Этого никак нельзя допустить.

– Что? – только и сумела пискнуть я. – О чем это вы говорите?

– Думаю, вы меня хорошо поняли, миссис Фостер. Или мне следует называть вас мисс Делакор, мисс Луиза К. Делакор? Та, из-под чьего пера вышли «Тернистый путь любви» и прочие интересные произведения?

Значит, он таки добрался до бельевого ящика.