Мадам Пикассо

Они подошли к концу длинной стойки бара, обитой цинком, и Рамон заказал ром. Пока он ожидал заказ, Пикассо услышал от стоявших рядом танцовщиц о том, что в этот вечер в кабаре случилось на самом деле. Все тайно поднимали бокалы в честь Марсель Умбер, которая спасла Мистангет, вконец расстроенную ссорой со своим любовником. Марсель удалось ловко провести мсье Оллера и главную костюмершу, без особой охоты вынужденную признать честолюбивую девушку своей первой помощницей.

В следующий момент появилась Ева вместе с хорошенькой молодой танцовщицей по имени Сильветта. Ее лицо, недавно отмытое от грима, сияло торжеством, и она улыбалась, обмениваясь дружескими объятиями с членами труппы. Она просто светилась от счастья. Пикассо понимал, что все шепчут ей на ухо поздравления и слова благодарности, потому что она то и дело краснела и кивала, пока они подходили к бару.

Потом он заметил, что она сделала модную короткую стрижку с челкой, которую Сара Бернар безуспешно испробовала на себе. У Евы стрижка выглядела просто восхитительно. Он должен был поговорить с ней, но сначала ему следовало избавиться от общества Рамона.

– Dios, мне нужно покурить, – Пикассо провел рукой по волосам. – Я по-прежнему чувствую осуждающие взгляды со всех сторон.

– Успокойся, амиго. Никто на самом деле не верит, что ты украл «Мону Лизу», – Рамон фыркнул и по-дружески положил руку ему на плечо.

– Даю пять франков, если ты найдешь мне сигарету.

– Похоже, ты и впрямь отчаялся.

«Ты и представить не можешь, до какой степени, – подумал Пикассо. – Но не по той причине, о которой ты думаешь».

– Десять франков. Тогда я сбегаю на другой конец квартала и куплю все, что ты хочешь.

– Perfecto. Gracias[37].

Сразу же после ухода Рамона Пикассо стал пробираться к Еве через толпу. Она разговаривала с Мистангет и молодым блондином, танцовщиком Морисом Шевалье. Его сердце забилось чаще, а мысли заметались, пока он пытался сообразить, что ей сказать. По мере приближения он все лучше слышал голос Евы.

– Полагаете, мсье Оллер узнает об этом? – спросила Ева. Она держала маленький бокал красного вина и говорила торопливо, словно немного запыхалась.

– Возможно. Но ты спасла представление. Скорее всего, он будет навеки благодарен тебе. А на меня разъярен.

Пикассо подошел ближе. Ева подняла голову и увидела его. У Пикассо захватило дух.

– Оллер – мой друг, – вмешался Пикассо. – У вас не будет никаких проблем.

– Вы очень великодушны, мсье Пикассо, – с явным облегчением произнесла Мистангет и крепче сжала руку Шевалье.

– В этом нет необходимости, – ответила Ева. Она говорила вежливо, но, судя по всему, была недовольна.

– Это не составит мне труда, – настаивал он.

– Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали.

– Марсель! – громко прошептала Мистангет. – Будь повежливее. Мсье Пикассо всего лишь пытается помочь.

Пикассо с трудом сдержал улыбку. Он чувствовал, что Ева не до конца с ним откровенна. Она сердилась на него, не была равнодушна, это было очевидно. А он умел справляться с рассерженными женщинами.

– Все в порядке, я это заслужил. Мадемуазель Умбер права.

Мистангет и Шевалье обменялись взглядами. Пикассо мог видеть, что они поняли, что их с Евой объединяет нечто большее, чем случайное знакомство.

– Вы извините нас? – обратился Пикассо к Морису с деланым спокойствием.

– Пожалуйста, не надо, – сказала Ева.

– Bien sûr[38], – отозвался Морис и отвел Мистангет в сторону, прежде чем Ева успела продолжить.

– Почему вы так поступаете? Теперь все будут говорить об этом.

– Сегодня вечером они уже говорят о вас.

– Но не о нас.

– Значит, все-таки есть «мы»?

– Только не для меня. Вы живете с мадемуазель Оливье, и теперь я всегда буду помнить об этом.

– Жаль, что она об этом не знает.

– У нас с ней вообще мало общего.

– Это одна из многих причин, по которым меня так влечет к вам. Кстати, мне нравится ваша новая стрижка. Она вам очень идет… Как поживает ваша мать? – продолжал он, стараясь смягчить напряженную атмосферу.

– Все изменилось. Я не собираюсь обсуждать с вами свою личную жизнь. Теперь я вместе с Луи.

– С Маркуссисом? – Пикассо с трудом скрыл свое удивление.

– Так назвала его ваша любовница.

– Я помню. Вообще-то, я помню обо всем, что касается вас. Вы собираетесь пожениться? – ровным тоном поинтересовался он.

Даже если она ответит утвердительно, он поймет, что это ложь. Такая женщина, как Ева, никогда не выйдет замуж за подобного мужчину, лишенного огня и таланта.

– Это в самом деле вас не касается.

– Послушайте, я понимаю, почему вы сердитесь на меня, и готов признать, что моя жизнь сильно осложнилась. Но хотя бы пообедайте со мной. Я знаю тихое маленькое бистро недалеко отсюда, где подают лучшие каталонские блюда в Париже. Там мы сможем поговорить свободно.

– Разговор с вами – это последнее, в чем я нуждаюсь. Мы оба прекрасно знаем, к чему это может привести.

Пикассо приблизился к ней ближе, чтобы только она могла слышать его слова. Он уловил слабый розовый аромат, смешанный с запахом сладкого вина в ее дыхании.