Мадам Пикассо

Пикассо и Рамон Пишо поздоровались друг с другом, и Пикассо обнял старого друга. Они с Евой только что вышли из гостиницы и тут же заметили три силуэта на маленькой площади в тени деревьев. Фернанда и Жермена остались сидеть на крашеной скамье у фонтана, а Рамон подошел к ним. Женщины в драматической манере держались за руки. Рамон не стал здороваться с Евой, и Пикассо мгновенно приготовился к обороне. Хотя его предупредили заранее, это не сделало сцену менее напряженной.

– Друг мой, нам нужно поговорить наедине.

– Ева вправе слышать все, что ты собираешься мне сказать.

Стройный бородатый мужчина, которого Пикассо уже давно считал одним из своих ближайших друзей, недоверчиво покосился на Еву и покачал головой.

– Пожалуйста, mon cher ami. Мы приехали издалека.

– Вам не стоило приезжать сюда.

За плечом у Рамона Пишо он видел Фернанду, которая по-прежнему сидела на скамье. Вдруг она заплакала, достала белый кружевной платок и промокнула глаза. «Она всегда была безупречной в своих драматических розыгрышах», – подумал он.

– Она тоскует по тебе, Пабло. Всю дорогу, пока мы ехали сюда, она говорила лишь о том, как ты ей нужен.

– Поэтому она спала с другим художником? – Пикассо обнял Еву и покровительственным жестом привлек ее к себе.

– По ее словам, она всего лишь хотела преподать тебе урок. Она надеялась, что заставит тебя ревновать и ты снова будешь уделять ей должное внимание. Честно говоря, друг мой, нам с Жерменой кажется, что у нее были для этого основания.

– Поверь, Рамон, я хорошо усвоил этот урок. Между нами все кончено. Это назревало уже давно, но теперь я сделал последний шаг.

– Не могу этому поверить. Я очень хорошо знаю тебя. Разве ты не помнишь, как замечательно мы проводили время вместе? Как мы смеялись, как были счастливы?

– Я все помню, но не забываю об изменах.

Фернанда встала и устремилась к ним. Жермена последовала за ней.

– Может быть, нам уйти? – прошептала Ева.

Пикассо знал, что дальше будет только хуже, но хотел испытать силу своей убежденности. Он переводил взгляд с Жермены на Фернанду, вставших по обе стороны от Рамона, как часовые, преграждавшие путь к его будущему.

– Как ты могла? – спросила Жермена, сердито сверкнув глазами на Еву. – Фернанда тебе верила. Она подружилась с тобой и доверила тебе свои секреты.

– Меня всегда удивляло, почему она это делает, когда у нее есть ты.

Дерзкий тон Евы изумил Пикассо. Она снова доказала, что с ней не стоит шутить. Наконец-то у него появилась женщина, которая была его достойна. А он и понятия не имел, что Фернанда пыталась использовать Еву в качестве алиби, и теперь радовался, что собственный умысел обернулся против нее. Ева об этом ничего ему не говорила, но судьба распорядилась по-своему.

– Ты не имела права похитить его у меня, – заявила Фернанда. Ее нос покраснел, из глаз катились слезы.

– Она не похищала меня, Фернанда. Я сам захотел с ней уехать.

– Не верю. Ты любишь меня!

– Да, я любил тебя.

– Пабло, – вмешалась Жермена. Они с Фернандой по-прежнему держались за руки, а Пикассо все так же обнимал Еву. – Мы знакомы уже целую вечность. Мы так много испытали вместе. Невыносимо видеть тебя в таком состоянии.

– Обстоятельства изменились, и нет смысла обсуждать, почему это случилось. Ведь я не осуждал тебя, когда ты захотела уйти от Касагемаса… вспомни, к чему это привело. Но и за это я тебя не осуждал.

– Если помнишь, я ушла от него к тебе!

– Ты порвала с Касагемасом не из-за меня, и ты прекрасно об этом знаешь. Я лишь попытался помочь тебе, после того как он застрелился. Из-за тебя.

Пикассо почувствовал, что Ева напряглась, и понял, что она не знала подробности истории их отношений. Он сразу пожалел, что проглотил наживку, брошенную двумя женщинами, хорошо знавшими его слабые места. Решение поехать в Сере было ошибкой, а то, что он допустил эту встречу, – еще большим промахом с его стороны.

– Похоже, амиго, тебе придется сделать выбор, – грустно сказал Пикассо, обращаясь к Рамону.

Он старался не думать о летних днях, проведенных вместе, о смехе, вечеринках и множестве хороших вещей, от которых ему предстояло отказаться.

– Разумеется, он на стороне Фернанды, – вмешалась Жермена. – Мы оба на ее стороне.

– Прискорбно это слышать. Я попрошу Канвейлера вывезти мои личные вещи из квартиры. Ты можешь забрать все остальное. И закончим на этом. С нынешнего дня я больше не буду встречаться с кем-либо из вас, – с суровой решимостью объявил Пикассо.

– Она же абсолютная фальшивка, Пабло! Даже ее имя не настоящее! – отчаянно выкрикнула Фернанда. Прохожие останавливались и смотрели на них. – Пожалуйста, не позволяй ей разрушать наши отношения!

– Ева ничего не сделала; она лишь подобрала осколки, которые оставила ты. Это ты все разрушила. Остался в Париже хоть кто-нибудь, с кем бы ты еще не переспала?

– Это она шлюха, Пабло, а не я!