Мадам придет сегодня позже

— Вы хотите к мадам Сент-Аполл? Она уже пришла. Идите прямо по коридору в салон и оттуда вверх по лестнице. Мой муж как раз показывает ей верхние комнаты.

— Большое спасибо, — говорю я и иду по указанному маршруту.

Квартира недурна. Она занимает два этажа, салон просторный и светлый. Но я его вижу только издалека, потому что резко торможу. На полированной дубовой лестнице, слева у стены, стоит она, обладательница хриплого голоса! Она внимает низкорослому мускулистому мужчине, расписывающему ей достоинства квартиры. Впервые я вижу ее воочию.

Я в шоке!

Ростом она почти с Фаусто и так же широка в плечах. Бирюзовое льняное платье с узким пояском не делает ее стройнее. Наоборот, она напоминает зашнурованную колбасу. Кряжистые руки и ноги, упругий зад! Дама ядреная. Я против нее — тонкая тростинка. Ее огромные ноги обуты в белые дорогие лодочки. Больше я ничего не успеваю увидеть, потому что она поворачивается ко мне спиной.

Однако — волосы! Волосы красивые. Густые, блестящие, сколотые пышным узлом. Великолепная, чистейшая медь, сразу бросающаяся в глаза.

— Что вы скажете о высоте потолков? — расхваливает низкорослый мужчина. — Шесть метров двадцать! Мы устранили междуэтажные перекрытия, чтобы получился настоящий дворец! Вы только оцените эти великолепные пропорции! Вы можете пригласить сюда английскую королеву. Слева встроена столовая. Мы убрали стенку, чтобы это смотрелось внушительней. Сюда войдет стол на сорок персон. Ведь у вас бывает много гостей, мадам Сент-Аполл? Кому как не вам давать большие приемы! Валькирия кивает.

— Спальни слишком маленькие, — подает она свой омерзительный голос, — и в первой ванной нет окна. Цена, которую вы просите, безумна. Это никто не воспримет всерьез.

— И коридор слишком узкий, — добавляю я.

— Минутку, — поворачивается в замешательстве хозяин, — я сейчас займусь вами. Мадам Сент-Аполл пришла раньше, у нее мало времени!

Валькирия смотрит на меня, багровеет и остается стоять с разинутым ртом. Я впервые вижу ее лицо. В жизни она не симпатичнее, чем на той фотографии в журнале. Пухлые щеки, узкие карие глаза, рыжие брови, обильно накрашенные оранжевой помадой губы. Зубы у нее действительно лошадиные. Во всем облике проступает что-то пугающее.

— Дворы тоже не слишком хороши, — продолжаю я, — я бы поостереглась приглашать сюда английскую королеву.

— Кто вы? — возмущенно хорохорится маленький господин. — Вы вообще записаны на сегодня? Разве вы не видите, что я занимаюсь мадам Сент-Аполл? Будьте добры не мешать нам.

— Я мадам Сент-Аполл, — невозмутимо говорю я.

— Ах так? — приходит он в полную растерянность. — Дамы родственницы?

— Думаю, вряд ли.

В этот момент к валькирии возвращается жизнь. Она отталкивает в сторону мужчину и с грохотом спускается по лестнице.

— Вот как? — грозно спрашивает она. — Вы жена Фаусто Сент-Аполла? Ошибаетесь, дражайшая. Я его жена! Я мать его детей! Только это имеет значение и больше ничего! Отчаливайте!

Я смотрю ей прямо в глаза.

— Прежде мы должны кое-что выяснить, — мягко говорю я.

— Что вы собираетесь выяснять? — набрасывается она на меня. — Что вы себе позволяете? Кто вас сюда послал? — Она замахивается своей лапищей, будто собирается меня ударить. Я не двигаюсь с места. Мускулистый господин стремительно ретируется в коридор и закрывает за собой дверь.

Теперь мы одни.

Валькирия набирает в легкие воздуха.

— Вам нечего делать в Париже, — орет она. — Фаусто принадлежит мне! Меня он любит! Меня! Не вас! А меня!

— Почему же он не женился на вас? — холодно спрашиваю я. Произнеся эти слова, я тут же раскаиваюсь.

К валькирии сразу возвращается спокойствие. Ее губы расплываются в блаженной улыбке. Она этого вопроса явно ждала.

— Чтобы получить наследство, — говорит она с наслаждением. — Что, не знали? Старик ненавидел меня. Я его, впрочем, тоже. Эта вечная болтовня про художников, про вазы. Все время трепотня языком, а по ночам шахматы. Он был ненормальный, этот тип. С приветом! Ради Фаусто я разыгрывала спектакли. Обучилась шахматам и игре на пианино. Но их светлости все было мало. Крепкий был орешек. Если Фаусто не прекратит со мной общаться, сказал он, пусть пеняет на себя. Если в скором времени не приведет другую, «нашего круга», его деньги получит Гелиос!

Она трясет головой и злобно смотрит на меня.

— Ох уж этот дядюшка, ох уж эта зануда! Я мечтала о его смерти. Ни одна не была ему достаточно хороша. Кого Фаусто только не притаскивал в дом! Каждую, с кем знакомился. Ни одна не была изысканной. То слишком глупа, то необразованна, то слишком вульгарна. Эта нам неровня, у той чересчур пронзительный голос. И все недостаточно зрелые: «Ни одной дамы, с кем можно побеседовать!» Мы с Фаусто были в отчаянии. Но потом, — она бросает на меня торжествующий взгляд, — потом на нас с неба упали вы, мадам. Я сказала Фаусто: «Чего еще ждать? Дядя влюблен в нее. Женись фиктивно. Получишь денежки и разведешься». Вот мы и приехали!