Мадемуазель Каприз (СИ)

— Ничего, это даже хорошо, — глаза кузины загорелись, — обожаю слушать длинные истории. Главное, чтобы не про Индию.

— Почему именно про Индию? — удивилась та.

— Потом объясню.

Валентина кивнула и принялась рассказывать. Начинать пришлось издалека, но Анриетта слушала с неослабным интересом, в нужных местах издавая требуемые возгласы, охи и ахи, вроде: "О-о! Боже мой! Ну надо же! Вот это да!"

— С ума сойти можно, — заключила она, выслушав кузину, — какие потрясающие приключения тебе пришлось пережить. Даже немного завидно.

— Ну да, — усмехнулась Валентина, — побывала бы ты в моей шкуре, ты бы такого не сказала. Что стоит только нападение пиратов. А мне это пришлось пережить целых два раза.

— Но ведь все обошлось, не так ли? — немного легкомысленно заметила Анриетта, — а в целом, просто потрясающе. Только я не до конца понимаю, почему ты решила сбежать? Ведь тебя собирались вернуть домой, не так ли?

— Собирались, — проворчала девушка, — все собирались и собирались, целую вечность собирались. Я просто устала ждать, когда же это наконец свершится.

— А тебе этого так сильно хотелось?

— Сначала — да. А потом…

— А потом? — с интересом спросила кузина.

— А потом я начала понемногу привыкать. Но все равно, когда я узнала, куда именно намерен сбежать месье Кейн, я ту же захотела убежать с ним. Правда, не могу сказать, что этот побег доставил мне огромное удовольствие.

— Да, — признала Анриетта, припомнив рассказ Валентины о все возрастающей наглости Кейна, — но что ты теперь думаешь делать?

— Не знаю. Наверное, погощу у тебя немного, если ты, конечно, не против.

— Конечно, не против. Гости, сколько хочешь.

— А потом… потом наверное придется возвращаться домой.

— Почему так неохотно?

— Странные вопросы ты задаешь, Анриетта. Ты только представь, что обо мне начнут говорить.

— Полная чушь, — решительно отмела это кузина, — что о тебе вообще могут говорить? Да пусть только попробуют!

— И попробуют, — Валентина скорчила гримасу, — у них не задержится. Я уже представляю, что именно они скажут.

— Глупости. Стоит ли обращать внимание на болтовню досужих сплетниц.

— Вот я и не хочу это слушать. Болтать-то они уже начали, главное, чтобы меня при этом не было.

— Да, верно. Тебе нужно поехать домой после того, как сплетни утихнут. Я сегодня же напишу тетушкам и объясню им все. Хотя нет, не все, — Анриетта задумалась, — им ведь нельзя говорить правду, нужно пожалеть их и без того слабые нервы. Да, придется сочинять.

— Что ты им напишешь? — заинтересовалась Валентина.

— Напишу, что ты проявила своеволие и решила поехать навестить меня одна. А что? По-моему, неплохо. Тетушки прекрасно знакомы с твоим упрямством.

— Да, правильно. Напиши им это.

— А что касается твоего возвращения… Не сейчас, это ясно. Думаю, пару месяцев ты погостишь у нас. Луи не будет против, ты не думай.

— Это хорошо.

— А потом… потом мы что-нибудь придумаем. Вот, возьму и выдам тебя замуж на Барбадосе. Тогда тебе не придется возвращаться вообще.

— А что, — слегка оживилась кузина, — здесь есть симпатичные женихи?

Они переглянулись и расхохотались.

— Вижу, ты верна себе, — заметила Анриетта, — симпатичные женихи, надо же. У нас много симпатичных, можешь мне поверить. Если, конечно, ты не положила глаз на кого-нибудь другого.

— И на кого я могла положить глаз? — фыркнула девушка, — там не было никого подходящего для этой цели.

— Ну да, месье Кейн слишком навязчив и бесцеремонен. А месье Рэдклифф постоянно тебя третировал. Кстати, каков он?

— Отвратительный тип.

— Я не об этом. Я о внешности. Каков он из себя?

Валентина ненадолго задумалась.

— Ну, если быть совершенно беспристрастной и объективной, то вынуждена признать, что месье Рэдклифф, конечно, достаточно симпатичен. Хотя лично мне он совершенно не понравился.

— Это я уже поняла. Ну, а лет ему сколько?

— Откуда мне знать? Я не спрашивала.

— Ну, а внешне? Тина, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Ну… лет тридцать… ладно, ладно, — поправилась она, заметив укоризненный взгляд кузины, — меньше. Но ненамного.

— Двадцать пять, — подытожила Анриетта, — хороший возраст. Моему Луи столько же. И не корчи гримас.

— Я не корчу, — заверила ее Валентина и прыснула.

Кузина погрозила ей кулаком.

— Значит, он тебе совершенно не нравится, — продолжала она выспрашивать, — ни капельки?

— Да как бы это сказать, — девушка приподняла брови, — иногда с ним очень весело. Я имею в виду, что он удачно шутит. Но это бывает так редко, чаще всего он издевался надо мной и язвил. А то, вообще, запер меня в каюте. Как это называется?

Анриетта рассмеялась.

— Если уж на то пошло, я его понимаю. Ты иногда способна быть такой мегерой, что тебя просто так и тянет где-нибудь запереть. Все ясно, моя дорогая. Тебе с ним интересно, я правильно поняла? Иногда, — уточнила она.

— Но ведь это не значит, что он мне нравится.