Мадикен. Мадикен и Пимс из Юнибаккена

Линус Ида живет в своем домишке одна-одинешенька, ее дочери далеко, они уехали в Америку. И вот Мадикен стоит на крыльце и заранее волнуется — вдруг окажется, что Линус Ида совсем не любит Рождества, что оно ей не в радость? Но Мадикен напрасно тревожилась. Линус Ида сидит в плетеном кресле перед очагом, она парит ноги в тазу с горячей водой, и настроение у нее прекрасное.

— Право слово, сегодня-то уж и я почувствовала, что настало Рождество! И ноженьки мои рады, что можно три дня подряд отдыхать и ровным счетом ничегошеньки не делать!

Рождественской корзине Линус Ида тоже обрадовалась. Она не утерпела и сразу попробовала немного паштета и зельца, а потом весело похлопала ладонью по гладкой толстой колбаске:

— Что же это делается-то, а? Вы надрываетесь, тащите мне целую корзинищу еды, а я тут рассиживаюсь, точно графиня, парю ноги и только ем за обе щеки.

Но сегодня девочкам некогда задерживаться у Линус Иды, пора бежать домой, котелок уже, наверное, вскипел, пора макать хлеб[13].

— Счастливого Рождества, Линус Ида! — говорят девочки на прощание и уходят. Линус Ида с куском зельца в руке остается парить ноги. Как видно, это Рождество для нее и впрямь счастливое.

На дворе разгребают снег Мия и Маттис.

— Ну что, соплячки, еще захотели получить по мордасам? — закричала Маттис, едва завидев Мадикен и Лисабет. Но Мия сразу дает ей тычка:

— Заткнись хоть сегодня. Ведь Рождество же!

Мия с улыбкой оборачивается к Мадикен и Лисабет, показывая, что она знает, как надо вести себя в сочельник, и желает обеим счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества! — говорят Мадикен и Лисабет.

— Счастливого Рождества, соплячки! — говорит Маттис. — А нам с Мией выдали новые красные штаны от благотворительного общества, а вам-то и не дали. Что, выкусили?

Но тут она получила от Мии такого тычка, что так и села на снег, а Мия еще прикрикнула:

— Заткни ты наконец глотку-то, хотя бы ради сочельника!

Мадикен и Лисабет уходят, но долго еще слышат, как позади ревет Маттис.

Время ползет, как улитка. Мадикен и Лисабет макают в котел с бульоном кусочки хлеба, не потому что вкусно, а потому что весело, собравшись всем у котла, макать в него по очереди свой кусок.

— Макать надо, потому что это тоже праздник, — говорит Мадикен.

Потом они запечатывают сургучом пакетики с подарками. На каждом они ставят большую красную печать, папа им помогает. Уже без папиной помощи Лисабет припечатала заодно собственный палец и подняла крик на всю усадьбу.

— На что этот сургуч? Лучше бы его совсем не было, — говорит она, накричавшись.

— Нет, пускай сургуч будет, — говорит Мадикен. — Без него не пахнет Рождеством.

И Мадикен объяснила сестренке, как было бы хорошо, если бы можно было собрать в банку немного сургучного запаха и сохранить вместе с другими рождественскими запахами. Потом можно было бы ее иногда открывать и целый год нюхать, пока не придет новое Рождество.

Среди пакетиков с подарками, которые приготовила Мадикен, есть один для Аббе, в нем спрятана губная гармошка. Мадикен купила ее на деньги, которые ей достались от привидения после ночного похода на пивоварню Нильссонов.

Раньше Мадикен и Аббе никогда не дарили друг другу рождественских подарков, но Мадикен очень боится, что Аббе получит мало подарков и будет огорчаться. Поэтому она и купила для него губную гармошку и, едва начало смеркаться, побежала к Нильссонам. Следом увязалась и Лисабет.

Нильссоны, как всегда, сидят на кухне, и, как всегда, дядя Нильссон лежит на диване. Но вся кухня озарена непривычным светом. На столе стоит и светится новая лампа, а еще ярче светятся глаза Аббе, когда он на нее взглядывает. Он то и дело посматривает на лампу, а на Мадикен и Лисабет даже не обращает внимания. Зато дядюшка Нильссон встретил их приветливым кивком:

— А вот и Мадикен из Юнибаккена и Пимсик![14]

Он с гордым видом показывает на лампу:

— Ну, как вам это? Как вам понравится великолепное приобретение моего сына? Сколько света! Какой уют?

— Да, шикарная лампа, — говорит Мадикен.

— А загляните-ка в спальню! Как вам понравятся забавные Юльтомте, которых мой сын подвесил на стенке? А елка, которую он достал, чтобы только порадовать старика отца? Что вы о ней скажете? Аббе, Аббе! Хороший ты у меня сын!

Тетя Нильссон попивает кофе, примостившись у самой лампы. При последних словах дяди Нильссона она ставит чашку на стол и гладит сына по голове.

— Как будто он обо мне не подумал! Ведь он и ради мамочки это сделал. Да уж, правда, хороший ты у нас мальчик, Аббе!

Аббе совсем смутился от стольких похвал. Он оборачивается к Мадикен и Лисабет и говорит:

— А вы зачем пришли-то?

Мадикен вынимает руку из-за спины и протягивает ему пакет:

— Я только пришла отдать тебе рождественский подарок, Аббе!

— Мне? — спрашивает Аббе. — Подарок? Чего это ты вдруг?

Но тетя Нильссон от растерянности даже всплеснула руками:

— Рождественский подарок для Аббе! А мы-то и забыли!

Она с укором смотрит на дядю Нильссона, который возлежит на диване:

— Послушай-ка, Нильссон, что же ты не вспомнил про подарок для Аббе?