Мадонна будущего. Повести

Вскоре доктор Хью стал проявлять явное беспокойство и на вопрос, в чем дело, признался, что из-за графини. «Отправляйтесь к ней, обо мне не тревожьтесь», — несколько раз настойчиво повторил Денком, когда молодой человек рассказал ему все без обиняков. Графиня так страдала от ревности, что сама слегла, оскорбленная вероломством. Она щедро платила за преданность и требовала ее целиком; она не желала делить его внимание с кем-то еще и даже обвинила в том, что будто бы он, доктор, желает ей умереть в одиночестве, ибо кому, как не ему, знать, насколько бесполезна в трудную минуту мисс Вернхэм. Когда доктор Хью сказал, что, если бы не постельный режим, графиня уже уехала бы из Борнмута, бедный Денком крепче сжал его руку и решительно произнес: «Уезжайте немедленно». Они вышли и вместе направились к той укромной скамье, где два дня назад познакомились. Молодой человек, который так поддержал Денкома в болезни, с жаром заявил, что совесть его чиста — он вполне в состоянии пасти двух овечек. Разве не он недавно еще мечтал о будущем, когда их было бы пятьсот или больше? Денком, не меньше обиженный за него, сказал, что когда-нибудь непременно наступит золотой век, когда никто не сможет требовать от врача безоговорочного подчинения. Впрочем, быть может, в случае с графиней ее требовательность законна? Доктор Хью возразил — он не подписывал никакого контракта, у них была лишь взаимная договоренность, и он согласился из великодушия, а не ради унизительного низкопоклонства; но больше всего ему хотелось поговорить об искусстве, и, когда они уселись на теплую от солнца скамейку, доктор постарался перевести разговор на этот предмет. Денком, успевший снова почувствовать в себе силы, счастливый, как заключенный, которому организовали побег, опять воспарил на своих слабых крылышках и принялся разглагольствовать про свой «зрелый опыт», свою твердыню, свою цитадель, где он еще соберет истинные сокровища. Он проговорил битый час, распинаясь перед собеседником, у которого отнял все утро, глядя вдаль, на спокойное, бескрайнее море. С жаром он убеждал, в том числе и себя, какими сокровищами он украсит свой замок, как добудет из шахт бесценные металлы, невиданные алмазы, развесит между колоннами гирляндами чистого жемчуга. Он сам удивился этому приступу красноречия, но еще более — доктору Хью, когда тот взялся уверять, что у Денкома и так в каждой книге на каждой странице есть россыпи драгоценностей. Разумеется, ему, доктору, тоже хочется увидеть, как они заблестят по-новому, и он перед лицом ясного апрельского солнца еще раз поклялся в том, что теперь медицина берет на себя полную ответственность за жизнь великого мастера. Вдруг он похлопал себя по карману с брегетом и попросил позволения на полчаса удалиться. Денком ждал, и думал про доктора, и вернулся к действительности, лишь когда на землю возле скамейки упала тень. Принадлежала тень мисс Вернхэм, той самой, пианистке при графине, которая пришла поговорить с ним, что сразу, узнав ее, понял Денком и, соблюдая приличия, поднялся. Однако мисс Вернхэм оказалась менее любезна; она волновалась, и Денком на этот раз без сомнения определил «тип», какой она из себя представляла.

— Прошу прощения, — сказала мисс Вернхэм, — но, если позволите, хотелось бы надеяться, вы оставите доктора Хью в покое. — И, прежде чем наш бедный друг, придя от этих ее слов в изрядное замешательство, успел что либо возразить, мисс Вернхэм добавила: — Вам следует знать, вы можете нанести ему непоправимый вред.

— Вы хотите сказать, что из-за меня графиня может отказаться от его услуг?

— Что графиня может отказать ему в наследстве! — Денком в изумлении воззрился на нее, и, довольная впечатлением, мисс Вернхэм снизошла до объяснений: — Если бы он захотел, он получил бы приличное состояние. У него могло быть прекрасное будущее, а вы все испортили.

— Не намеренно, уверяю вас, не намеренно. Но неужели уже нельзя исправить положение?

— Графиня очень хотела что-нибудь для него сделать. Она замечательная, она свободная… Да, она такая. Родственников у нее нет, она может распоряжаться деньгами, как хочет, и она очень больна, — прибавила в заключение мисс Вернхэм.

— Очень печально слышать, — пробормотал Денком.

— Вы не могли бы уехать из Борнмута? Я пришла просить вас об этом.

Денком опустился на скамью.

— Я тоже очень болен, но я попытаюсь.

Мисс Вернхэм стояла, спокойно, как человек, честно исполнивший свой долг, глядя на него бесцветными, безжалостными глазами.

— Пожалуйста, сделайте это, пока не поздно! — сказала она, повернулась спиной и быстро, будто более не могла позволить себе потерять на это дело ни минуты своего драгоценного времени, скрылась из виду.