Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере

— Коллега, — ответила она, как ни в чем не бывало. — Он шеф службы безопасности кардинала д'Эпиналя.

— Дошел! Аристократ называется, — буркнул граф. — Тьфу!

И посмотрел на нее, пристально и как будто пытался проникнуть в ее мысли.

Она спряталась за щитом безмятежности и спокойствия.

— Знаете, он неплохо справляется со своими обязанностями, — пожала в ответ плечами.

— Да уж наверное, с такой-то жизнью! Вот что я вам скажу, Элоиза. Я могу отдать вам эту хронику, она у меня не единственная, от меня не убудет. Но — только если вы согласитесь на одно мое условие.

— На какое именно? — подняла бровь она.

— Завтра будет большой прием у Монтоне, я планирую там быть. Приезжайте туда, и пригласите с собой… господина герцога. Там и договоримся окончательно. Полагаю, его там должны знать и будут рады увидеть.

— Хорошо, — она встала и бросила телефон в сумку. — А сейчас я, с вашего позволения, отправляюсь домой.

* 58 *

В машине она крепко задумалась. Что-то здесь явно не так. Себастьен искал, кто бы его графу Барберини представил. А графа тряхануло от фото в телефоне, причем там написано вовсе не то имя, которое он употребил. При этом он ни секунды не сомневался, что речь идет именно об этом человеке.

Элоиза понимала, когда кто-то, имея по рождению право на имя в три строки, пользуется в жизни чем-нибудь попроще. Откровенно говоря, она сама была именно из таких, но…

Ощущение было препротивное — как будто она тронула что-то такое, чего нельзя было трогать ни в коем случае. И гадкое предчувствие, да. Которое никак нельзя игнорировать.

О семействе Савелли она, конечно же, слышала, но не столько, чтобы разобраться в происходящем. Однако ей было, у кого спросить.

Она остановила машину на обочине и набрала номер Полины.

— Рада слышать, — сообщила тетка. — Ну как, вы с Корнелио еще не съели друг друга?

— Нет, — рассмеялась Элоиза. — Скажи мне, пожалуйста, если знаешь, такую вещь: а что у твоего Корнелио с семейством Савелли?

Полина издала такой звук, какого от нее в публичном разговоре услышать было невозможно ни при каких обстоятельствах.

— Ну у тебя и вопросы, дорогая моя!

— Я просто, кажется, во что-то вляпалась. Или еще не вляпалась, но могу. Поэтому говори всё, что знаешь.

— Ты не торопишься? — ехидно спросила Полина.

— Не особенно. Более того, я даже остановила машину.

— Разумно, — хмыкнула тетка, всегда водившая машину очень аккуратно. — Анна-Лючия Савелли — это его еще одна очень большая любовь.

— Я не знакома с этой дамой.

— Вот еще, конечно же, знакома! Просто двадцать с лишним лет не встречалась. Ты же у нас не интересуешься светскими мероприятиями. А она вроде Корнелио — мы аристократы, и заниматься можем только политикой и благотворительностью. Так вот, о них ходило множество разных слухов, но все сходились в одном — Анна-Лючия изменяла своему мужу с Корнелио много и с удовольствием, но старалась, чтобы до герцога Савелли это не дошло, потому что очень дорожила своей семьей и своим статусом. А Корнелио у нее был в качестве такой, знаешь, конфетки, десерта после кофе. Ходили слухи в том числе и о таком варианте, что кто-то из четверых детей Анны-Лючии не от герцога, а от Корнелио, но он сам в этом до конца как будто не уверен, поэтому и я утверждать не буду. Они несколько раз сходились и расходились, в последний раз разошлись после того, как при странных обстоятельствах у Анны-Лючии погибли муж и старший сын. Герцог Сильвестро переизбирался в парламент, и что-то там было не то нечисто, не то как-то нехорошо, но политические противники у него были. И когда он внезапно умер от остановки сердца, и в тот же день разбился на машине его старший сын и наследник Сальваторе — их очень тщательно потрясли, но концов не нашли. После этого Анна-Лючия разогнала любовников, стала образцом добродетели, выдернула из заграничной армии следующего по счету сына и быстро женила.

— А ты не знаешь, из какой именно армии?

— Нет, не знаю. Впрочем, могу полюбопытствовать у Анны-Лючии, когда встречу ее в следующий раз. Кстати, сын оказался орешком той еще твердости, и как бы она ни настаивала, по стопам отца не пошел. Вернулся в армию, и долгое время там и оставался. Года четыре, как вернулся в Рим, но с матерью не живет, а чем-то занимается в городе.

— А как зовут этого сына? — осторожно спросила Элоиза.

— Себастьяно, — охотно пояснила Полина. — Он обычно называется Себастьяно Марни, это какие-то их ну очень мелкие владения, почти ничего.

— И… он женат? — Элоиза затаила дыхание.

— Вдовец.

Элоиза понадеялась, что Полина не услышала, как она облегчённо выдохнула.

— А что случилось с его женой?