Мадонна миндаля

Чем ближе они подъезжали к Павии, тем гуще становилась толпа вокруг, порой сквозь нее было просто не протолкнуться. Лаяли собаки, дорогу то и дело преграждали стада скота или толпа, которая собралась вокруг бродячего артиста в пестрых лохмотьях, жонглировавшего горящими факелами, или вдруг не давал проехать продавец кур, который размахивал своим живым товаром, раскрывая куриные крылья, точно веера. Подъехав к знаменитому крытому мосту, женщины были вынуждены слезть с коней и повести их в поводу, Вероника шла впереди — и то молчаливое достоинство, с которым она держалась, оказывало на окружающих столь сильное воздействие, что они мгновенно расступались перед ней и ее хозяйкой. Чем выше Симонетта и Вероника поднимались на холм, тем больше было вокруг народу. Вскоре они достигли рыночной площади позади приземистого красного собора Дуомо, и там какофония всевозможных звуков достигла предела. Менестрели негромко наигрывали народные мелодии, старательно извлекая звуки из своих измученных, страдающих одышкой инструментов, торговцы призывали покупать их товар, соблазнительные запахи пирожков и сладостей упорно сражались с острым запахом овечьей мочи и козьего дерьма. Симонетта и Вероника отыскали управляющего рынком, одетого в плащ и словно разделенного на четыре части крестом, красовавшимся у него на спине, и тот со страдальческим и озабоченным выражением лица указал им место на рынке. Симонетта сразу с удовлетворением отметила, что место это — в самом центре шестиконечной звезды, выложенной белыми камешками на сером фоне. Она решила: это добрый знак, и обрадовалась тому, что этот еврейский символ незаметно оказался под сенью христианского храма. Она очень надеялась, что звезда принесет их предприятию удачу.

Симонетта аккуратно вынула бутылки с ликером, разгрузив мула, а Вероника тем временем поставила привезенный ими складной столик, который со всех сторон теснили сотни других столов и прилавков. Затем Симонетта, продолжая сомневаться в том, что им удастся продать хотя бы одну бутылку драгоценного напитка, накрыла столик синей бархатной скатертью и расставила на нем хрустальные бутылочки, стараясь сделать это как можно живописнее, чтобы привлечь покупателей. Следуя совету Манодораты, она откупорила одну из бутылок и поставила рядом с ней небольшую чашечку на цепочке, прикрепленной к ножке стола, чтобы покупатели могли попробовать незнакомый напиток, но не даром, а по скромной цене в один сантим. Чуть отступив от стола, они с Вероникой стали ждать, а солнце поднималось все выше и выше, и многотысячная толпа кружила по рыночной площади, нередко задерживаясь и возле их столика. Впрочем, как и предполагал Манодората, многие останавливались только для того, чтобы поглазеть на даму в красном платье, но некоторые все же пробовали, а затем и покупали ликер. С каждым новым покупателем Симонетта все больше смелела, забывая о природной скромности и застенчивости, она вовсю болтала с покупателями и любопытствующими, очаровывая одних своей явной принадлежностью к высшему классу, а с другими, простыми торговцами и слугами, используя всю известную ей кухонную премудрость и незамысловатые шутки. Вероника оказывала ей существенную помощь: во-первых, тщательно пересчитывала деньги, перебирая их красивыми длинными пальцами, а во-вторых, замечала все, что происходит вокруг. Заодно ей удавалось весьма успешно прогонять нахальных мальчишек, которые проползали под столом и старались на лету, прямо в рот поймать случайно упавшие капли драгоценного напитка. Дважды она сумела прямо-таки за руку схватить вора-карманника, и уж она его не упустила, вцепившись в него мертвой хваткой. А один раз Вероника заметила то, чего не заметила даже сама Симонетта: некая дама, с виду весьма доброжелательная и благородная, решила потрогать материю на платье рыжеволосой синьоры, а сама тайком принялась сковыривать жемчужинки с ее золотой сетки для волос. Но стоило нахальной воровке увидеть сверкающие мальтийские ножи Вероники, как ее и след простыл — она мгновенно растворилась в толпе. В общем, когда колокола на Дуомо пробили Лауды, оказалось, что они уже распродали все бутылки до одной. Город прямо-таки гудел, узнав о новом чудесном напитке. Когда Симонетта и Вероника стали собираться в обратный путь, горожане, толпившиеся вокруг них, так расшумелись — многим хотелось сделать заказ на будущее, — что Симонетта попросила Веронику задержаться еще немного, раздобыть у нотариуса перо и пергамент и записать всех желающих. В полдень они покинули рынок, пообещав провожавшей их толпе непременно вскоре вернуться. И на обратном пути обе пели от души: увесистый мешок, полный дукатов, приятно позвякивал, покачиваясь на шее мула, на котором ехала Вероника.