Маджонг

Перелистав правила, Сонечка отложила их и продолжила играть с бесстрастностью человека, участвующего в знакомом до последней детали и оттого уже крепко надоевшем ритуале. Так длилось всего несколько минут, а потом, глянув на очередную кость, только что взятую из Стены, Сонечка довольно улыбнулась:

— Ну вот, Качалов, а ты пугал меня, к разуму взывал. Какой у женщины может быть разум? Только инстинкты и чувства. В нашем случае это шестое чувство, интуиция. Маджонг, одним словом. Бриллиантовая рука.

— Варвары вы, что ты, что твой Фирштейн цвета знамени пророка. Как с вами играть после этого? — грустно вздохнул Старик Качалов. — Покажи-ка. Последовательность дотов от единицы до девятки; панг на Белых драконах; два Южных ветра. Что тут скажешь. Бриллиантовая рука. Тысяча четыреста очков. Поздравляю.

— Спасибо, Качалов, за искренние поздравления. Зеленый, — Сонечка повернулась к Зеленому Фирштейну, — это только у меня после Большой игры аппетит разыгрался?

— Я сыт, — пожал плечами Зеленый Фирштейн.

— А я нет.

Глава девятая Как на войне

Если игрок объявляет «чоу» и собирается взять камень с кона для завершения последовательности, он обязан уступить этот камень объявившему «панг» или «конг» даже в том случае, если этот игрок слегка замешкался.

Правила игры. Раздел «Игровая практика».

Чем можно удивить Петровку? Чем можно удивить людей, однажды уже потерявших все и выстроивших жизнь заново здесь, на Петровке?

В прошлом остались дипломы инженеров-технологов и сданные кандидатские минимумы, места за рассыхающимися столами в институтских лабораториях и вычислительных центрах.

А неоконченные и незащищенные кандидатские — это даже не прошлое, это будущее в прошедшем, время, для которого в русском языке не нашлось ни места, ни применения. Конечно, за прилавками Петровки собрались не одни лишь бывшие интеллектуалы институтских курилок, но здесь их безусловно больше, чем в PR-агентствах или девелоперских компаниях. Они начинали с продажи книг из семейных библиотек, с «Трех мушкетеров», полученных родителями за сданную макулатуру: один талон за 20 килограммов «Правды» и «Советского спорта» в пачках, аккуратно перевязанных веревкой.

На листах картона и обрывках полиэтилена, брошенных летом на замусоренный асфальт, а зимой — в растоптанную ледяную грязь, выкладывали они темно-зеленые с золотым тиснением «Литпамятники», тома Брэма и Литературной энциклопедии. Мордами в ту же грязь несколькими годами позже валили их люди в форме мышиного цвета и неизменных масках на репоподобных головах за продажу контрафактных дисков, а еще позже — за продажу порнографии.

Петровка спокойно пережила все, немного отъелась, заработала денег. Тоже немного. Из тех, кто пришел сюда первым и остался, никто не сделал состояний в десятки миллионов, хотя несколько человек открыли магазины, а по две-три точки в разных концах рынка завел почти каждый. Их ничем уже нельзя удивить, но ежедневная борьба за существование приучила быть внимательными к любому пустяку и к каждой мелочи, потому что мелочи и пустяки — это как раз то, чем живет Петровка.

В обед, в самый разгар рабочего дня, красный «Панамера» и следовавший за ним черный «Гелендваген» медленно пробирались среди автомобилей попроще, кое-как припаркованных вокруг рынка. Как ни старалась Рудокопова приехать на Петровку незаметно, это, конечно же, ей не удалось. На красно-черную парочку обратили внимание все: и те, кому положено было по долгу службы, и те, кто фиксировал все необычное просто потому, что к этому приучила их жизнь на Петровке. А яркий спортивный автомобиль в сопровождении джипа охраны среди книжных рядов появляется у нас не так часто и потому немедленно попал в разряд необычного.

По дороге Рудокопова еще раз внимательно выслушала историю Енота о том, как он лишился папки в павильоне Бидона. Потом Малевич в двух словах рассказал ей, кто такой Бидон, как он попал на Петровку и как с ним следует себя держать. Впрочем, как правильно вести себя с Бидоном, толком ей никто бы посоветовать не мог, потому что Бидон непредсказуем и его нужно чувствовать. Как ломоту в костях накануне перемены погоды. Об этом аккуратный Виталий Петрович тоже предупредил Рудокопову, но она его слова посчитала разновидностью старческого ворчания, очередной жалобой на здоровье и пропустила мимо ушей.

У входа в павильон Бидона болталась картонка с надписью «Закрыто», но и Енот, и Виталий Петрович были уверены, что Бидон там.

— Стеллажи собирает, — предположил Енот. — Я там побушевал немного.

— Да и куда ему деваться? — согласился с ним Малевич.

— Сейчас увидим, — Рудокопова взяла альбом акватинт, попросила ребят из охраны постоять у входа, чтобы не мешали случайные покупатели, и отправилась к Бидону.