Маэстра

Выпрямиться мне удалось не сразу, я вдруг ощутила себя дряхлой старухой. Закрывшись в ванной, я включила свет и долго стояла под обжигающе горячим душем, механически выполняя весь банный ритуал: мыло, скраб, очищающее масло, средство для снятия макияжа, скраб для лица, шампунь, кондиционер. Я побрила ноги и подмышки, нанесла увлажняющую маску, несколько минут втирала крем для тела и масло монои в положенные места, потом дезодорант и духи. Затем пришел черед макияжа: основа, консилер, бронзатор, румяна, гель для бровей, подводка, тушь, потом наклонить голову вниз и высушить волосы феном. Все это время у меня нещадно дрожали руки, но я достаточно успокоилась, чтобы обрести способность мыслить. Надев короткое серое платье-трапецию из «A.P.C.», черные чулки, ботильоны, шарф, бриллиантовые серьги-гвоздики и плащ «Вуиттон», я позвонила в «Такси блё», выпила стакан воды в ожидании ответа оператора, заказала машину к подъезду, заперла дверь, бросила ключи в сумочку, а потом долго рылась, чтобы найти их и проверить, хорошо ли заперла дверь.

Консьержка все никак не могла оторваться от какого-то бразильского сериала. Показывали женщину с невероятно рельефной грудью и попой, в дурацком деловом костюме, которая что-то орала по-португальски на виноватого с виду мужчину с усами. Она визжала на такой частоте, что у консьержки дрожал телевизор.

– Прошу прощения за беспокойство, мадам, мне не оставляли сообщений?

– Заходил тут один, – недовольно ответила она, – не представился даже. Зачем вообще тогда нужны мобильные телефоны, если люди все равно имеют наглость беспокоить других посреди ночи, нет, ничего не просил передать, но называл вас по фамилии, мадемуазель Рэшли, нет, ну как будто консьержкам больше делать нечего, кроме как таскаться вверх-вниз по лестницам, нет, совершенно ничего не просил передать и не говорил, что зайдет попозже, и, мадемуазель, пусть он в следующий раз звонится прямо к вам, ну подумать только, как можно быть таким невоспитанным!

Она болтала без умолку, пока я не извинилась и полностью не согласилась с ней достаточное количество раз, чтобы она все же сменила гнев на милость, а потом мы посетовали на то, что в наше время люди совершенно не думают об окружающих, особенно учитывая больное бедро консьержки, но тут на улице нетерпеливо засигналил таксист, и я откланялась, вежливо и сочувственно качая головой.

Я пришла на улицу Терез довольно рано, чуть за полночь. После первого совместного похода с Иветтой я несколько раз бывала тут одна, и мне очень нравилось то, как у них все устроено. Жюльен установил в заведении относительно демократичную политику, хоть и довольно корыстную, пытаясь соблюсти баланс между двумя величайшими силами ночного мира: богатством и красотой. Чем красивее вы были, тем меньше приходилось платить, хотя ненавязчиво подаваемый перед самым уходом счет все равно, как правило, оказывался таким, что слезы на глаза наворачивались. Секретность стоила денег: «Ля люмьер» на удивление часто посещали уважаемые люди, однако, несмотря на репутацию заведения, а возможно, и благодаря ей, под дверью никогда не торчали журналисты, а уж что происходило внутри – отдельный разговор. Я прошла в бар, заказала рюмку ужасного коньяка (в таких местах всегда подают жуткий коньяк) и заметила новую обивку банкеток из шкур зебр. Интересно, что же все-таки первично: модный декор или инстинкт? Неужели у всех европейцев поголовно звериные шкуры, красный цвет и черная кожа ассоциируются с сексом или они уже просто привыкли? С другой стороны, сложно представить себе клуб такого рода оформленным в изящных естественных тонах.

Жюльена в баре я не застала, поэтому элегантным движением соскользнула с барного стула, прошла через танцпол и заглянула в так называемую темную комнату. Стройная брюнетка занималась изощренной формой групповухи с тремя парнями: одному делала минет, другой пристроился сзади, а третий расположился под ней. Она задыхалась и стонала от удовольствия, наполняя звуками всю комнату с ее блестящими стенами. Шепоты и вздохи были нарочито громкими, но неподдельно искренними: местная клиентура приходила получать удовольствие, а не устраивать шоу. Молодой, можно даже сказать юный, шатен с четко очерченным подбородком выжидающе посмотрел на меня. Наверное, латинос, с сожалением подумала я, но сегодня времени на развлечения не было, поэтому я неохотно покачала головой и пошла по коридору мимо индивидуальных кабинок для переодевания, за невысокими, покрытыми черным лаком дверцами которых клиентов ожидал душ, зеркало и заботливо подготовленные туалетные принадлежности «Аква ди Парма». Жюльена я обнаружила в дальнем баре. Жюльен сразу узнал меня и кивнул.

– Я сегодня вниз не пойду, – объяснила я, – Можно вас на секундочку? Надо поговорить.

Жюльен недовольно и даже оскорбленно посмотрел на меня, ведь я нарушила местный этикет, но, как я заметила, не особенно удивился и жестом показал мне на небольшой холл за бархатным занавесом. Я облокотилась о стойку, зажав в обтянутой черной перчаткой руке банкноту в пятьсот евро.