Мафия изнутри. Книги 1-13

Сонни, остановившись посреди комнаты, наблюдал за Сандрой, не в силах решить, то ли подсесть к ней на диван, то ли устроиться напротив в кресле. Он оглянулся. Миссис Колумбо возилась на кухне у плиты. Сандра робко улыбалась, ничем не подсказывая, как ему быть. Сонни быстро прикинул, что может провести минуту-другую наедине с Сандрой, и подсел к ней. У нее на лице тотчас же расцвела улыбка. Ободренный, Сонни взял ее руку, глядя ей в глаза. Он старался смотреть Сандре в лицо, не опуская взгляд на ее груди, однако он знал, что они уже налились и стремятся вырваться из оков простенькой белой блузки. Ему нравились смуглая кожа и черные глаза Сандры, и ее волосы, такие темные, что они казались чуть ли не синими в последних лучах солнца, проникающих в окно гостиной. Сонни знал, что Сандре всего шестнадцать, однако она уже была полностью сформировавшейся женщиной. У него мелькнула было мысль поцеловать ее, но он не знал, как она к этому отнесется. Сонни пожал ей руку, и когда она ответила на его рукопожатие, оглянулся, убеждаясь в том, что миссис Колумбо по-прежнему на кухне, затем наклонился к Сандре, поцеловал ее в щеку и откинулся назад, чтобы хорошенько ее рассмотреть и оценить ее реакцию.

Выкрутив шею, Сандра привстала, чтобы лучше видеть дверь на кухню. Судя по всему, удовлетворившись тем, что бабушка им не помешает, она положила одну руку Сонни на плечо, другой взяла его за затылок, привлекая к себе, и поцеловала в губы — с чувством, сладостно, страстно. Когда ее язык прикоснулся к губам Сонни, все его тело откликнулось возбужденным трепетом.

Оторвавшись от Сонни, Сандра снова расправила платье. Мельком взглянув на кавалера, она тупо уставилась перед собой. Пододвинувшись к ней, Сонни обнял ее, жаждая насладиться новым поцелуем, однако Сандра уперлась руками ему в грудь, удерживая его. И тут из кухни донесся раскатистый голос миссис Колумбо.

— Эй! — окликнула она. — Почему это я не слышу никаких разговоров?

Когда она через мгновение заглянула в гостиную, Сонни и Сандра чинно сидели в противоположных концах дивана, с улыбкой глядя на нее. Проворчав что-то себе под нос, миссис Колумбо снова скрылась на кухне, а затем вернулась с большим серебряным подносом, на котором стояли кофейник, две изящных чашечки и три вафельных трубочки с начинкой.

Жадно посмотрев на трубочки, Сонни неожиданно для самого себя заговорил снова, пока миссис Колумбо разливала кофе. Он с удовольствием рассказывал о себе, о том, как он надеется со временем добиться успеха в жизни, как ему хочется работать вместе со своим отцом, о том, какое у его отца процветающее предприятие — компания по торговле оливковым маслом «Дженко пура», о том, что это масло продается во всех продовольственных магазинах города, а со временем, возможно, будет продаваться по всей стране. Миссис Колумбо слушала его, кивая. Еда нисколько не мешала ему говорить. Сонни отпивал маленькими глотками кофе и говорил. Откусив кусок трубочки, он мгновение наслаждался ее вкусом, затем снова продолжал говорить, время от времени украдкой оглядываясь на Сандру, хотя миссис Колумбо не сводила с него глаз.

Лука Брази сидел за столом напротив своей матери, уронив голову на руки. Мгновение назад он спокойно ел и гонял в голове свои мысли, не обращая внимания на мать, пространно разглагольствующую о том и о сем, но тут она снова завела разговор на свою излюбленную тему насчет того, чтобы покончить с собой, и у Луки опять разболелась голова. Временами головные боли были настолько сильными, что ему самому хотелось вышибить себе мозги пулей, только чтобы прекратить это адское мучение.

— И не думай, что я это не сделаю, — говорила мать.

Лука принялся лихорадочно растирать виски. Здесь, в аптечке в ванной, у него был аспирин, а в доме на Третьей авеню — и кое-что посильнее.

— Не думай, что я это не сделаю, — повторила мать. — Я уже все тщательно обдумала. Ты даже не представляешь себе, что это такое, иначе ты бы так не поступал со своей родной матерью. Мне постоянно приходится жить в страхе, что в дверь постучат соседи и скажут, что мой сын убит или что его посадили в тюрьму. Ты не представляешь себе, что это такое, изо дня в день. — Она смахнула с глаз слезы уголком белой бумажной салфетки. — Уж лучше умереть!

— Ма, — устало произнес Лука, — пожалуйста, перестань.

— Не перестану! — упрямо сказала мать.