Мафия

— О-о, это такая штука — попробуешь и сразу умрешь! — закатил глаза Карапетян. — Знаменитый французский рыбный суп. Представьте, всякая разная приправа… Впрочем, выдавать секрет не имею права. Одним словом, не суп, а нектар! Буквально вчера капитан с французского судна сказал: мы готовим буйабесс вкуснее, чем в Марселе, на родине этого божественного блюда. Сегодня же мы превзошли самих себя… Я лично, шеф-повар и весь коллектив ресторана будем польщены, если вы его отведаете.

— Нет, — твердо сказал Чикуров, уразумев, что к чему.

— Бы не любите рыбное? — ничуть не растерялся директор ресторана. — Мы и это предусмотрели. Рекомендую карбонады по-фламандски. Это говяжье филе в пивном соусе с зеленью и специями. Даю гарантию — язык проглотите!

Он решительно взялся за телефонную трубку, но Игорь Андреевич остановил его жестом.

— Что, у вас традиция встречать следователей французским супом и фламандским мясом? — усмехнулся Чикуров.

— Поверьте, от всей души, — приложил руки к груди Карапетян.

— Ну вот что, Сурен Ованесович, я здесь не клиент и тем более не ваш гость, — строго сказал Игорь Андреевич. — Давайте не будем терять время,

Карапетян вздохнул так, словно его оскорбили в самых лучших чувствах.

Игорь Андреевич достал из портфеля дело, представился по форме.

— С вами уже беседовал следователь Шмелев, — продолжал он. — Мне хотелось бы кое-что уточнить.

— Я готов уточнить, — встрепенулся Карапетян. — Даже специально справочку приготовил…

Он достал объемистый бумажник, извлек из него сложенный лист бумаги и протянул Чикурову.

Это была справка из поликлиники. На бланке. Она гласила, что у товарища Карапетяна С. О. 18 августа с. г. была температура 40°. Обследовал больного и выдал документ врач Г. В. Золотухин. Имелся регистрационный номер и дата выдачи документа лечебным учреждением.

— Все как положено, верно? — преданно посмотрел в глаза следователя председатель кооператива.

— К чему это? — спросил Чикуров.

— Восемнадцатое августа! — торжественно поднял палец Карапетян.

— Ну и что? — все еще не понимал Игорь Андреевич.

— Так ведь именно в этот день меня допрашивал Шмелев и снимал на видео, — пояснил Сурен Ованесович и показал на папку с делом. — Проверьте, пожалуйста.

Игорь Андреевич нашел нужный протокол. Действительно, разговор следователя с Карапетяном состоялся 18 августа.

— Понимаете, — с жаром проговорил директор ресторана, — с утра весь пылал, как печка! Ничего не соображал! Даже не помню, что говорил товарищу Шмелеву.

— Так уж и не помните? — с сомнением произнес Чикуров, обескураженный заявлением Карапетяна.

— Честное слово! — поклялся тот. — Разрешите посмотреть, что там я наплел в бреду? — потянулся он к папке.

Игорь Андреевич повернул ему дело, однако из рук его не выпускал.

— Ай-я-яй! — сокрушенно качал головой Карапетян, читая свои показания. — Настоящий бред! Чтобы такое сказать о санитарном инспекторе, о пожарном инспекторе, фининспекторе!.. — он схватился за волосы. — Вах! Я оболгал и ГАИ и ОБХСС!.. Нет, не могу!

Директор ресторана закрыл лицо руками и долго качался из стороны в сторону. Игорь Андреевич терпеливо ждал, когда завершится этот спектакль.

— Честнейшие, порядочнейшие люди нашего города! Что я натворил? Сами подумайте, в своем я был уме или нет?

«Ну и артист! — восхитился Чикуров, поворачивая и подвигая к себе папку с делом. — А ход ловкий!»

Надежды добиться дополнительных сведений о Кирееве рухнули. Более того, прежние показания Карапетяна теперь не стоят выеденного яйца.

— Прошу приобщить к делу, — торжественно произнес председатель кооператива, кладя на папку документ из поликлиники.

— Хорошо, — сказал следователь. — И оформим наш разговор, как положено.

Он заполнил бланк протокола допроса свидетеля и попросил Карапетяна собственноручно написать объяснение по поводу своей «болезни». Когда тот исполнил это, Чикуров сказал:

— Еще один вопрос, Сурен Ованесович: что вы думаете об убийстве Пронина? Ну, вашего сторожа?

— Ой-ой, — простонал допрашиваемый. — До сих спор спать не могу! Так и стоит перед глазами этот ужас!

— Как вы думаете, за что его убили? Кто?

— Даже не могу себе представить, у кого могла подняться рука на этого тихого, безобидного человека…

— А почему его труп положили именно в ваш автомобиль?

— Странный вы человек, товарищ Чикуров, — поцокал языком Карапетян. — Это я должен у вас спросить: почему?

— Может, вас кто-то о чем-то предупреждал?

— Меня? — испуганно повторил Сурен Ованесович.

— О-о ч-чем? — вдруг стал он заикаться.

— Это и хотелось бы знать.

— Лично я ничего не знаю, — отвел глаза в сторону Карапетян.

В них стояла такая мука, что Чикурову стало его жаль.

На этом допрос был завершен.

Мне позвонил первый секретарь горкома партии Валентин Борисович Голованов.

— Захар Петрович, найдется полчасика для беседы?

Я посмотрел на перекидной календарь — вроде срочных встреч не было.

— Найдется.

— Подскочи ко мне и прихвати с собой этого москвича, ну, следователя.

— Хорошо.