Мафия

На что прежде всего обратил внимание Чикуров — асфальт был мокрый. А в центре Южноморска — ни капли не упало.

— Так у нас нередко бывает, — пояснил Роговин. — Возможно, из-за мокрого покрытия и произошло дорожно-транспортное происшествие.

— Или же шофер задремал, — высказал предположение кто-то другой.

— Или не вписался в поворот, — добавил третий.

— А где тело водителя? — поинтересовался Игорь Андреевич.

— Внизу, возле машины, — ответил Роговин. — Охраняют.

Чтобы добраться туда, нужно было спуститься по извилистой тропинке метров тридцать. Ее осветили переносками. Имелось и несколько электрофонариков. Роговин, уже побывавший внизу, взялся показывать Чикурову дорогу, предупреждая о всяких неожиданностях.

— Игорь Андреевич, а что вы не интересуетесь самосвалом, который вас чуть-чуть не того?.. — спросил лейтенант.

— Нашли бы — сообщили, — сказал следователь, цепляясь за влажные ветки кустов.

— Почему «бы»? — произнес Роговин, в голосе которого послышались обидчивые нотки. — Недооцениваете вы ГАИ.

— Действительно нашли?

— Еще вчера, — с гордостью сказал лейтенант. — Осторожно, левее возьмите…

— Кто же тот лихач?

— Увы, — вздохнул Роговин, — обнаружил пока только самосвал. По номеру. Молодец Асадуллин, ошибся только на одну цифру.

— Странно, где машина, там и шофер, по идее. Да еще у вас есть портрет.

— Вот за портрет он вас должен благодарить.

— Кто?

— Лучший водитель второй автоколонны. Если бы не ваш рисунок, трудно было бы ему отвертеться. Понимаете, по вашему портрету нарушитель похож на Олега Попова, а этот — передовик — Заза Кахиани. Как небо и земля: черные, как смоль, кудри, породистый нос…

— Выходит, самосвал угнали?

— Совершенно верно. Кахиани приехал домой в обеденный перерыв, оставил машину на улице. У него приличный особняк… Вышел через полчаса — нет самосвала… А нашли мы машину за городом, в чащобе, целехонькой и невредимой.

— В котором часу произошел угон?

— По словам Кахиани — около двенадцати. Именно в это время он обычно приезжал обедать.

Они добрались до дна ущелья. Резко пахло горелой резиной. Чикуров и Роговин подошли к группе людей. Среди тех, с кем он познакомился, был мужчина в белом халате.

— Судмедэксперт Хинчук, — представился он.

— Что скажете? — спросил Игорь Андреевич. Судмедэксперт подвел следователя к трупу водителя,

залитому кровью.

— Как видите, множественные ранения. Это оттого, что он выпал из машины, когда та летела по откосу. Я предполагаю, что причиной смерти явилась черепно-мозговая травма. Но окончательно покажет вскрытие.

Чикуров и Роговин решили осмотреть автомобиль. Он находился метрах в двенадцати. Это была «тойота». Вернее — все, что от нее осталось: голый обгоревший остов.

— Здорово рвануло, — сказал лейтенант. — Пламя озарило все ущелье. Поэтому и заметили с дороги…

Они помолчали. Сверху на них глядели огромные южные звезды. Великолепная природа дышала прохладой. Трудно было это сопоставить с тем, что меньше часа назад здесь произошла трагедия.

Вдруг неподалеку почти над самой землей бесшумно промелькнул силуэт крупной птицы и через мгновение раздался истошный, отчаянный писк.

— Это что? — тихо спросил Чикуров.

— Сова. Грызуна придушила.

— Мышкует, значит, в потемках, — задумчиво произнес Игорь Андреевич.

— Ой, не любит света, — подтвердил лейтенант. — Ночная хищница.

Николай Павлович Шмелев зашел ко мне со свертком в руках какой-то торжественный и грустный.

— По личному делу разрешите?

— Пожалуйста, присаживайтесь.

Шмелев развернул газету и, словно драгоценность, положил передо мной книжку в самодельном переплете.

— Никогда не делал подарки начальству, — произнес он смущенно, — но вам теперь можно…

Я не знал, как себя вести. Уж больно Николай Павлович вел себя необычно. Книга была старинная, с «ятями». Герцен, лондонское издание.

— Это же редкость, — сказал я. — Нет-нет, не могу принять.

— У меня еще один экземпляр. Не обижайте старика. Я знаю, что вы любите умные книги.

— А вы?

— Я истинный книголюб. В том смысле, что для меня важнее сам раритет, чем то, что в нем написано. И давно уже убедился: мудрость великих ничему не учит и не имеет к жизни никакого отношения.

— Разочаровались?

— Пожалуй, и не очаровывался… Разрешите перейти к делу?

— Слушаю, Николай Павлович.

— Две просьбы. Одна — дайте три дня отпуска без содержания. В Москву нужно, на свадьбу…

— Уж не надоела ли холостяцкая жизнь? — подтрунил я над ним.

— Господь с вами! — отмахнулся Шмелев. — Внучка замуж собралась. Только закончила медицинский и вот вчера ошарашила. Спрашиваю, что так скоропалительно? Оказывается, ее избранник — дипломат, а не женатиков для заграничной работы не оформляют… Отпустите?

— Раз такое дело…

Он протянул мне заявление, и я поставил разрешительную резолюцию.

— Ну а вторая просьба? Небось тоже отпуск, внеочередной?

— Бессрочный. Решил на пенсию. — Он протянул мне еще одно заявление.

— По-моему, спешите, Николай Павлович. Вот закончите дело Киреева…