Мафия

— Вот именно. Фашисты уничтожали цыган так же, как и евреев, поголовно… Азу с начала войны укрывала русская семья, выдавала за свою. Но нашелся мерзавец, заложил ее… Значит, вывел Луиджи девушку за околицу, а у самого комок в горле. Бедняжка босая, в рваном платьице. А дело было ранней весной, снег еще не сошел. Сунул он ей в руки лопату, жестом показал: копай, мол, могилу. Девушка ткнула в землю несколько раз, ничего не получается — не оттаяла еще. Тогда Луиджи с большим трудом сам вырыл яму вершка на два. Несчастная стоит, смотрит, даже не просит пощады. Только слезы текут по лицу. Отбросил он лопату, и тут она плюнула ему в лицо. Вот, мол, тебе, гад! Не боюсь смерти!

Фаина Моисеевна на некоторое время замолчала, в который раз, видимо, переживая тот момент.

— Короче, — продолжила она, — у Луиджи прямо душу перевернуло. То ли из-за ее слез, то ли из-за протеста. Он снял шинель, потом френч. Шинель снова надел на себя, а френч накинул на плечи девушки. Иди, говорит, и показывает на лес, что был буквально метрах в пятидесяти… Той бы побежать, а она стоит как вкопанная. Луиджи опять ей — беги! Девушка ни с места. Потом рассказывала, что боялась: повернется, а ей пулю в спину… Тогда Луиджи как бабахнет в небо. Тут только она сообразила и припустила от него. Через кочки, проталины. Он проводил ее взглядом и начал закапывать могилу. А когда разравнивал холмик, глядь, девчонка тут как тут. Одной рукой придерживает френч у ворота, а другую протягивает своему спасителю. И в ней, что бы вы думали? Несколько подснежников. Не успел он даже удивиться, девушка сунула ему цветы, чмокнула в щеку и опять драпанула к лесу. Только он ее и видел! Между прочим, букетик тот Луиджи спрятал в Библию, которая прошла с ним через всю войну… Приедем на виллу, покажу Библию и цветы. Засушенные, естественно, в рамочке. Франческо хранит их, как самую драгоценную реликвию…

— Смелый же ваш свекор, — заметила Ольга Арчиловна.

— Вряд ли он тогда думал об этом. Ведь узнай командир про его проступок — не сидели бы мы сейчас в этой машине. Потому что не было бы на свете Франческо. На войне разговор короткий — к стенке, и никаких.

— Ну и что дальше? — нетерпеливо спросила Дагурова, увлеченная рассказом.

— Продолжение истории случилось осенью… Фашисты все отступали, часть Луиджи оторвалась от советских войск и попала в страшную бомбежку. Сам он был ранен и в довершение всего контужен. Его посчитали убитым или просто спасали свою шкуру. Одним словом, сколько он провалялся без памяти, не знает. Очнулся оттого, что кто-то вливал ему воду в рот. На минуту пришел в себя и опять потерял сознание. Сквозь забытье ему слышался женский голос. Его куда-то тащили по земле на его же шинели. Окончательно пришел в себя Луиджи ночью, у костра. Рядом действительно были какая-то женщина и мужчина. В немецкой форме. Сразу отлегло от сердца — не в плену. Ему дали травяной отвар. Глянул он на женщину и глазам своим не верит: это та девчонка, которую он отпустил в лес! Подумал еще: откуда она, почему вместе с немцем? А девушка улыбается, гладит его по щеке. Вот так произошла их вторая встреча. Оказалось — на всю жизнь…

— Но откуда взялась Аза и тот немец? — спросила Дагурова.

— А дело было так, — рассказывала дальше синьора Фальконе. После того как Аза чудом осталась жива, она добралась до ближайшей деревни. Добрые люди оставили ее у себя. И вдруг Аза узнает, что в соседнем селе будто бы прячется цыган. По описаниям — ее брат. Вот она и отправилась туда и наткнулась на Луиджи. Лежит на земле, весь в крови, стонет. Хоть и враг, но сердце у девушки дрогнуло. Вспомнила, как с ней обошелся итальянец. Наклонилась к раненому — господи, да это же ее спаситель! Ну и потащила его в лес. Где-то вдалеке грохочет канонада. Фашисты уже ушли, а советские еще не пришли… Под вечер появился немец. Неизвестно, кто кого больше испугался — Аза его или он ее. Оказалось, что он отстал от своей части. И вообще был не от мира сего. Пожилой, в очках. Выяснилось — профессор. Мобилизован буквально месяц назад, когда Гитлер с отчаяния посылал против наших армий стариков и совсем мальчишек. Он довольно сносно изъяснялся по-русски, а итальянский знал, как свой родной. Стали они обсуждать, куда податься. К русским — наверняка зашлют в Сибирь. Если сразу не расстреляют. Да и выдержит ли плен раненый? К немцам — Азу могут посадить в концлагерь. А она ни за что не хотела бросать Луиджи. Обязана была ему жизнью. Короче, как с тем добрым молодцем на перепутье: направо пойдешь — голову сложишь, налево — костей не соберешь… Положеньице, а?

— Между огнем и полымем, — откликнулась Ольга Арчиловна.

— Решили пробираться на Запад. Ну а Аза вроде бы прибалтка, из фольксдойч.

— Цыганку выдали за прибалтку? — удивилась Дагурова.

— Вы увидите ее фотографию. Совершенно не похожа на цыганку. Она ведь метиска.

— А язык?