Мафия

— Притворилась глухонемой. Одним словом, добрались до немцев. Луиджи отослали в тыл, в госпиталь. Через людей Дона Вито он сумел сделать так, чтобы Аза поехала с ним в Италию. На фронт он больше не вернулся. После ранения получил белый билет. О том, что между ними возникло чувство, говорить, сами понимаете, излишне. Об их любви в Палермо до сих пор ходят легенды. Как вы думаете, если бы они так не любили друг друга, народили бы пятерых детей?

— Сильно любили, — улыбнулась Ольга Арчиловна.

— Франческо был последним ребенком. — Синьора Фальконе погрустнела. — Возможно, народили бы еще, но Луиджи скончался от ран, полученных еще на войне. Аза пережила его всего четыре месяца. Франческо было три с половиной года.

— А кто был отец у Азы? — спросила Дагурова.

— Я же сказала: русский. Пришел в табор, стал настоящим цыганом.

— Романтическая любовь?

— Любовь была. Потом. Ну а насчет табора: не пойди он к цыганам, отправили бы на Соловки, а то и подальше. Как всех его родственников и друзей…

— За что?

— За происхождение. Потомственный дворянин. Закончил два университета. В таборе он стал своим, надежно укрылся от НКВД… Расстреляли его немцы. Уже как цыгана…

Фаина Моисеевна свернула с шоссе к знакомым Дагуровой воротам. Синьора Фальконе попросила Паолу сходить на соседнюю виллу и пригласить кого-нибудь в качестве понятого, а сама повела Ольгу Арчиловну и Нину в кабинет мужа. На письменном столе лежала Библия, что Луиджи пронес с собой всю войну. На стене висели две большие фотографии отца и матери Франческо. А между ними — те самые подснежники, которые подарила Аза своему спасителю. В позолоченной рамке.

— Действительно, не скажешь, что цыганка, — сказала Ольга Арчиловна, рассматривая красивую молодую женщину с чуть вздернутым аккуратным носиком и светлыми глазами.

— А вот пела и танцевала, как истинная цыганка. Луиджи не хотел связываться с мафией и открыл небольшую тратторию. От посетителей не было отбоя. Приходили посмотреть и послушать Азу.

— Франческо не тянет на родину матери? — поинтересовалась Ольга Арчиловна.

— Спит и видит! Даст бог, осенью соберемся в Советский Союз. Сонечка забросала нас приглашениями.

В комнату вошла Паола, а с ней пожилой мужчина в рабочем комбинезоне. И было непонятно, кто он, рабочий или владелец виллы. Хозяйка представила его Дагуровой и переводчице. Соседа звали Антонио. Через Нину следователь разъяснила ему и Паоле их функции. Затем Ольга Арчиловна предъявила бывшей Гринберг пять фотографий мужчин, одетых в милицейскую форму.

— Вот этот, — без всяких колебаний показала Фаина Моисеевна на фото, где был заснят Ларионов.

— Вы в этом уверены?

— Еще бы! — взволнованно проговорила хозяйка. — Я этого бандита узнаю среди тысячи людей! А что, он действительно работает в милиции?

— Работал. А сейчас в местах, не столь отдаленных…

— Уже? — удивилась синьора Фальконе. — За то, что ограбил меня?

— За другое…

— Ему было мало моих драгоценностей?! — вздохнула Фаина Моисеевна.

— Вам сейчас как раз и предстоит опознать одну из них, — сказала Дагурова.

Она разложила на столе несколько перстней, среди которых был и тот, что изъяли у внучки Шмелева.

— Боже! — всплеснула руками хозяйка. — Не может быть!

На ее глазах навернулись слезы.

— Ну? — поторопила Фаину Моисеевну следователь.

— Я могу взять его в руки? — словно не веря в подобное счастье, спросила синьора Фальконе.

— Конечно, — кивнула Дагурова.

Фаина Моисеевна благоговейно погладила черный камень, излучающий таинственный свет, потом надела перстень на безымянный палец.

— Вы даже не поверите: он мне иногда снился, — проговорила она с чувством, целуя перстень и прижимая руку с драгоценностью к груди.

Потом она разразилась длинной речью по-итальянски, предназначенной для Паолы и Антонио. Те слушали с восхищением и вниманием. Но наибольшее впечатление на них произвело то, что проделала с перстнем синьора Фальконе. Она нажала какую-то невидимую пружинку, и вдруг каст с алмазом повернулся внутрь шина, а на его месте появился огненный рубин.

— Тот самый секрет, — пояснила она по-русски Ольге Арчиловне, о котором говорила Измайлову…

— Да, тайну перстня мог знать только его владелец.

Следователь составила протоколы опознания. Понятые и переводчица поставили свои подписи.

— Грациа, — поблагодарила их Ольга Арчиловна. Антонио и Паола вышли.

— Могу оставить у себя? — Фаина Моисеевна показала руку с перстнем.

— К сожалению, пока он должен находиться у нас. Понимаете, еще идет следствие, потом будет суд, и, когда вынесут приговор, тогда…

— Можете не объяснять, — грустно улыбнулась синьора Фальконе, снимая драгоценность и протягивая Дагуровой. — Все должно быть по закону.

Расставалась она с перстнем с сожалением. Слишком много воспоминаний было связано с ним. Радостных и печальных.

— Как говорится, — кончил дело — гуляй смело, — с особым удовольствием употребила русскую пословицу синьора Фальконе. — Закатим пир на весь мир!

— Нет-нет, — запротестовала гостья. — Я очень польщена, но…