Маг без диплома

— Запишите всё, что знаете, о господине Ашерине. В том числе то, о чём вы умолчали. Это тоже преступление, госпожа Тэр, из показаний некроманта следует… Хорошо, оставим эту тему, раз она так вам неприятна. Просто напишите всё, что знаете о действиях Гланера Ашерина. Или ваши пальцы ещё не восстановились?

— Да, я предпочла бы рассказать, — смущённо ответила гоэта. — Вы правы, писать мне будет тяжело.

— Что же заставило вас так неосмотрительно вести себя на морозе? Спасались бегством от второго мага, Доновера? Его труп вчера утром обнаружили в одной из гостиниц Урцена. Убит знакомым вам демоном. До этого же его видели на постоялом дворе, где вы в спешке оставили свои вещи. И где он пытался убить вас. Так что сами видите, что господин Ашерин, если это действительно его рук дело, настроен решительно. А вы, госпожа Тэр, повели себя, как маленькая девочка: имея такую улику, бегать по лесам! Смысл? Всё, что вы сказали, я тщательно проверю, письмо отдам судебному магу. Вы под арестом, до выяснения обстоятельств. Допрос продолжим завтра, сегодня будете отдыхать. Пойдёмте!

— А разве меня не выведет конвой?

Эллина всё ещё не верила и невольно сжала пальцы в защитном знаке при его приближении. Брагоньер неодобрительно хмыкнул, но не прокомментировал её действия.

— Конвой ждёт вас в коридоре, а мне необходимо дать вашим сопровождающим инструкции. Заодно прослежу, чтобы вы не ударились в бега: на моей памяти вы делали это дважды. И оба раза были бессмысленны. Правосудие, госпожа Тэр, неотвратимо, может быть беспощадным, но никогда не преследует целью причинение страданий. Вынужден признать, в вашем случае я ошибся с главным подозреваемым, но не ошибаются только мёртвые.

В коридоре соэр передал гоэту в руки солдат, подозвал дежурного офицера и что-то сказал ему. Затем обернулся к Эллине и, задумавшись, наложил заклинание оцепенения:

— Для вашей безопасности и моего спокойствия. В гостинице снимет судебный маг. До завтра, госпожа Тэр.

Её опять несли на руках, так же усадили на коня впереди всадника, но на этот раз она чувствовала себя куклой, не в силах пошевелиться. Хорошо, что рот не заткнули и глаза не завязали. Впрочем, какой смысл кричать и звать на помощь, когда твои спутники — солдаты?

Гостиница оказалась «для благородных», из тех, в которых Эллина бывала только по делам, предпочитая ночевать в более дешёвых заведениях.

К счастью, судебный маг поджидал их в холле, и гоэта оказалась избавлена от позора путешествия вверх по лестнице на руках или плече кого-нибудь из солдат. Ей позволили подняться самой и оставили одну в небольшом номере с мягкой кроватью, самом скромном из тех, что были, на последнем этаже. Но Эллину не волновали такие мелочи.

Стянув сапоги, она рухнула на постель и разрыдалась. Слёзы душили её, мешали дышать, смешавшись с отчаяньем, страхом и болью. Её трясло, бросало из жара в холод. Из желудка к горлу подкралась тошнота.

Часто-часто дыша, гоэта никак не могла успокоиться, судорожно всхлипывая, цепляясь пальцами за покрывало. Потом не выдержала и, слегка пошатываясь, бросилась в ванную. Её вырвало, но сразу стало легче, остались только дрожь и затихающая истерика.

В таком виде Эллину и застал врач, диагностировавший истощение, эмоциональное перенапряжение и упадок сил. Понимая, что больная не заснёт сама, он усыпил её, отдав судебному магу ряд предписаний по лечению.

— Я временно снял напряжение, но она плоха. Пациентке необходим покой, как физический, так и умственный, положительные эмоции, свежий воздух, хорошее питание и регулярный приём успокоительных препаратов. Я бы так же посоветовал магические сеансы. В первые дни пусть больше спит.

Проснувшись, Эллина чувствовала себя разбитой и опустошённой. Беспомощной и голодной. Ладони и ступни чесались, но гоэта знала, что трогать их нельзя. Да и трудно, если они перебинтованы. Значит, обещанный Брагоньером врач приходил.

Она плохо помнила вчерашний день: в голове стоял туман, — только то, что она попала в руки инквизитора. Знакомая с медициной, гоэта поняла, что в снотворное ей подмешали наркотик. Раз так, то дурман постепенно рассеется.

Эллина лежала под одеялом в ночной рубашке, надетой поверх нижнего белья. Стоило бы задаться вопросом, кто её раздевал, но ей было всё равно.

Купленная в городе одежда лежала на стуле. Было тут и кое-что новенькое, казённое, вроде тёплых чулок и шерстяного платья. Сама бы она такое никогда не купила, но выбирать не приходится.

Попробовав встать и умыться, Эллина поняла, насколько слаба.

Зеркало в ванной подтвердило худшие опасения. Следователь был прав, она похожа на ходячий труп. Такую и пожалеть можно, что он и сделал.

Еду ей принесли прямо в комнату, но плотно позавтракать не удалось: желудок отказывался принимать большие порции еды.

Оставив поднос на столе, судебный маг поводил рукой над её лбом, очертил в воздухе предполагаемые очертания ауры и, проделав ещё пару манипуляций, велел гоэте ложиться обратно в постель. Та не стала спорить, легла и безропотно выпила то, что ей дали — какое-то снадобье с мятным привкусом.