Маг четвёртого ранга (СИ)

Неприятные мысли заставили его остановиться. Он уже прошёл портовую площадь, и сейчас стоял перед многочисленными лодочками и кораблями. Вокруг сновали матросы и чиновники в белых мундирах, кто-то разгружал корабли, скидывая из трюма бочки, мешки и тюки. А кто-то, напротив, лишь загружался снедью и пресной водой, желая отправиться в путь. С тёмного, бурлящего волнами моря, веяло холодным солёным ветром. Дышать получалось легко, но зябко...

Тодд смотрел на море немигающим взором, а в голове его без конца крутились слова Исы:

«Не бросай её, слышишь? Обещай, что не бросишь и позаботишься о моей дочери!»

Тодд моргнул несколько раз, и тут же возмутился на собственные мысли и заставил вдруг проснувшееся воображение детально вспомнить ночь в лесу, что произошла всего несколько дней назад.

Со всеми красками он вспомнил остекленевшие глаза малышки Тиши, а затем в воображении промелькнула отрубленная голова воришки, лежащая в луже. И затем как-то сама собой, совсем неприхотливо, вспомнилась его же распоротая глотка, пара отрубленных пальцев на левой руке…

Прекрасная шлюха-зверолюдка, её жёлтые глаза, по хищному вытянутые зрачки, и острые когти, что распороли его руки от запястий до локтя.

Топор под его лопаткой. От этого воспоминания зачесалась спина. Он решил ей помочь, но Августа подставила его.

И очень старое воспоминание. Оно покрылось пылью и паутиной, оно пахло летними цветами и его застаревшим потом. В его маленькой комнате было очень жарко, нечем дышать, по ночам ему казалось, что его пришли задушить и он задыхался. Просыпался от кошмара очень резво, пытался вскочить и дать отпор, но не мог даже ноги приподнять. И оставалось лишь безвольно лежать и пялиться в темноту. Он каждый раз гадал, есть там кто-то или нет? А с наступлением утра кошмары отступали, но страх оставался. Просто он был другим. Утром он думал останется ли он калекой навсегда. Или всё это можно прекратить? Он тогда мечтал о спасении. Дни напролёт. И это время съело его изнутри. Когда явился целитель и его оживил, то он уже был другим. И этот другой всё помнил. Он не забыл Сида, старшего братца Лилиан. Этот здоровенный парень вынудил его впервые использовать дар, но это не Сид сделал его калекой. Во всём была виновата Лилиан. Её имя когда-то вызывало в нём столько эмоций… ему хотелось смотреть на неё, хотелось говорить с ней. Он был влюблён в неё самыми светлыми чувствами, но сейчас, Тодд стоит посреди порта торгового города Фикара, и ему плевать на Лилиан. Её имя больше ничто для него не значит. Но он не забыл. Боль сложно забыть.

После этих воспоминаний совесть внутри Тодда не просто заткнулась, она сдохла в мучительной агонии, при этом раскаянно вопя, как же она, сука, была не права.

И Тодд направился к регистрационному пункту, одному из трёх, что располагался в порту города Фикар. Один пункт – для владельцев судов, для их регистрации. Второй – для торговцев, желающих нанять судно для перевозки товара и решить налоговые обязательства. А третий был для пассажиров, вот в очередь к этому пункту Тодд и встал. Укутанный пыльной шторой, он напоминал обычного бедняка-бродягу, желающего защититься от холодного ветра, и не видно было прохожим, что под этой тряпкой скрывается юноша северянин, потому они вряд ли смогут сказать Фае, что он был здесь.

Однако, всё это уже напоминает паранойю, напрасные страхи, которых в ближайшее время опасаться точно не стоит, ведь Тодд забрал у неё большую часть денег. У неё остались лишь пару мешочков, один за пазухой, другой на поясе. Один из них она буквально опустошила, отдав барду горсть монет… но нет сомнений, что она их себе вернёт, к тому же ещё и присвоит все деньги барда, пусть их и должно быть не очень много. Но трупу монеты ни к чему, — так она решит, как только от барда останется одно кровавое месиво. Она поступает так со всеми, кто пытался напасть на них, пока они добирались до Фикара. Первыми оказались – семейство Феримор. В вещах отца и матроны семейства нашлось три мешка с монетами, и кое-какая мелочь отыскалась в карманах братьев. Фая без зазрения совести выгребла все монеты в свою сумку.

Чуть позже они добрались до Ромашкового Луга. В деревне ничего интересного не обнаружили, кроме совета от местного трактирщика, что если они и дальше хотят идти на восток, то им придётся перебраться через речную переправу, и что если пройти немного дальше переправы, то там русло реки Игнесс расширяется и есть корабельный пост с причалом, на котором часто останавливаются корабли и лодчонки, чтобы пополнить припасы и починять суда, если случалась такая нужда.