Маг менестрель

Мэт ужасно обрадовался, когда, придя в себя, очутился в той же самой комнате. Ему-то показалось, что Ребозо вытянул его отсюда колдовством, - он так и сказал, но брат Фома заверил его: - Здесь тебя не сможет коснуться никакое злое колдовство. Нас окружает удивительная святость, слишком много молитв постоянно пребывает в воздухе. Потом брат Фома нахмурился. - Конечно, если бы ты пожелал, чтобы силы Зла коснулись тебя, если бы какая-то частица тебя - пусть даже сам ты не хочешь в этом сознаться - потянулась бы ко Злу, пожелала бы его касания, то тогда бы ты пробил брешь в нашей обороне. - Не думаю, чтобы даже мое подсознание хотело такого, - хрипло пробормотал Мэт. - Я слишком хорошо представляю себе последствия. - Вот, выпей. - И монах поднес к губам Мэта кубок. - Осторожно, это бренди, но глоток-другой тебе не повредит, а щеки твои, глядишь, порозовеют. Мэт осторожно глотнул, и горячая жидкость обожгла язык, пробежала по пищеводу, спустилась в желудок. Он выдохнул, ожидая увидеть огонь, но вместо этого неожиданно для себя резко сел. - Да уж, - сказал он сипло. - От этого змея бы встала на дыбы. - Сделав еще глоток, он заявил: - Отличный напиток. - Может быть, глотнешь немного воды? - улыбнулся брат Фома и протянул Мэту другой кубок. Мэт взял у него кубок, а монах отвернулся и подал бренди Савлу, затем Аруэтто. Оба спутника Мэта (что его, кстати, несколько утешило) тоже имели зеленоватый оттенок. Бренди и их подкрепило, щеки у всех порозовели, хотя за пивка и им потребовалась. - Вот не думал не гадал, братцы, что у вас тут водится бренди, - удивился Савл. - У нас винным погребом заведует весьма одаренный в виноделии монах, объяснил брат Фома. - Ага, значит, это новейшее изобретение, - кивнул Савл. - Уверен, оно получит распространение. - Что ж, похоже, вы немного оправились. - Брат Фома потер руки и обвел лучистым взором трех бедолаг, которых он устроил, как мог, на грубых деревянных скамьях. - Как это славно с вашей стороны - навестить бедного монаха, пребывающего в одиночестве! Но скажите мне, чем я обязан радости вашего посещения, учитывая то, что оно так неортодоксально началось? Он соблюдал вежливость, однако было видно, что любопытство его так и раздирает. Он выслушал всех троих, потом долго задавал вопросы, вытащив в конце концов из каждого все сведения, до последней унции. Наконец он откинулся назад на своем высоком табурете, оперся спиной о письменный стол и довольно долго удовлетворенно кивал, радуясь, что выслушал всю историю от на чала до конца. - Итак! - возгласил брат Фома. - Вы имели дерзость выступить против Зла, вершащегося с дозволения короля Бонкорро, или, говоря иначе, вы дерзнули помочь ему искоренить то Зло, которое осталось в стране после правления короля Маледикто. Вы-то сами понимаете, чем именно занялись? - Пожалуй, что искоренением, - подал голос Мэт. - Я видел канцлера Ребозо. - Репутация у него неважная, - согласился брат Фома. - Хотя многие полагают, что это из-за того, что он пресмыкается перед королем и делает все, что ему прикажет его величество, хорошее это или плохое. - Он предпочитает плохое, - возразил Мэт, а Аруэтто с ним согласился. Бросьте вы говорить о репутации, брат Фома. Она совершенно ни при чем. Он грубый и жестокий человек, он наслаждается чужими страданиями. - Ты так говоришь, опираясь на собственный опыт? - с интересом спросил брат Фома. - Да! - хором ответили Мэт и Аруэтто. Монах соединил пальцы рук. - И что вы предлагаете с этим Делать? Аруэтто и Савл обменялись непонимающими взглядами, но Мэт, старательно выговаривая слова, проговорил: - Король изо всех сил изображает из себя материалиста, не верящего ни во что, кроме вещей, которые он может увидеть и подержать в руке или попробовать на вкус. В итоге он уже сделал значительные успехи в деле превращения Латрурии в светское государство. Брат Фома нахмурился. - Но нам всем приходится соприкасаться со светской, мирской стороной жизни. Собственно, светский и мирской - это одно и то же. - Верно, но большинство людей смотрят дальше своего носа, дальше этой жизни - в жизнь следующую. А король Бонкорро старается убедить себя самого и свой народ, что существует только этот мир, только эта жизнь. Брат Фома поджал губы и, уставившись в одну точку, присвистнул. - Вот-вот, - кивнул Мэт. - Он перегибает палку, верно? - Не то слово! Нет ничего дурного в том, чтобы пытаться пережить испытания и тяготы этой жизни, нет ничего дурного и в том, чтобы искать мирских радостей, покуда ты при этом не приносишь никому боли... - А вы уверены в том, что вы не еретик? - вмешался Савл. - Совершенно уверен, - усмехнулся брат Фома. - Но папа и его кардиналы сомневаются. Между тем вы меня спрашиваете, и я буду вам отвечать. В конце *.-f.", Христос учил нас отдавать кесарю кесарево. Я это понимаю так, что мы должны уделять некоторое внимание мирским делам. - Некоторое, - поднял руку Мэт. - Но не все. - Безусловно, не все. Ни в коем случае. Мирской путь жесток. Здесь сильнейший пожирает слабейшего и даже втаптывает слабейшего в грязь. Мы говорим о рабстве, мы говорим о том, что кто-то пресмыкается перед знатными, об угнетении -простонародья, мы говорим о том, что некоторые пытаются выжать все удовольствия из жизни, до последней капли, не обращая при этом ни малейшего внимания на то, что кому-то из ближних из-за этого может стать очень больно. Нет-нет, мирская жизнь, лишенная уравновешивающих ее духовных ценностей, безусловно, приведет ко Злу. А именно на этот путь король Бонкорро поставил каждую живую душу в своем королевстве! - Пока все так и есть, - согласился Мэт. - Но если бы нам удалось заинтересовать его кое-какими моральными принципами, может быть, мы смогли бы уравновесить это скольжение вниз и даже повернуть все в другую сторону. - И как же это может вам удасться? Он не желает иметь ничего общего с религией! - Нет, - кивнул Мэт. - Не желает. Но его интересуют древние науки, писания греков и рэмлян. - Это правда? - медленно спросил брат Фома, повернув голову к Аруэтто. Ученый выставил перед собой руки, как бы отталкивая кого-то. - Не надо меня в это впутывать, умоляю! Я прежде всего верю в Бога, а потом уже в человечество. Ты хотел бы, чтобы этот светский король стал гуманистом? - Да, - отозвался брат Фома, и в глазах его загорелись веселые огоньки. Это привьет ему нравственность и этические принципы! - Но я не учитель! - Только потому, что вас никто об этом не просил, - напомнил старику Мэт. - Король Бонкорро не попросит меня, чтобы я учил его! - Поспорим? - Я поспорю, - вмешался Савл. - Я поспорю, что канцлер Ребозо Аруэтто на милю к королю не подпустит! - Верно. Аруэтто потребуется некоторая защита. - Умные глаза брата Фомы стрельнули в Мэта и Савла по очереди. - Да, мы с Савлом - неплохая защита, это верно, - согласился Мэт. - Но дело в том, что Савл и сам у нас светский гуманист, а у меня - хоть отбавляй слабости в духовных вопросах. Не могли бы мы возыметь какое-нибудь прикрытие в этом смысле? Брат Фома вздохнул. - Что мы можем предложить, кроме молитв, однако я не стану опережать события. Мне трудно решить такой важный вопрос. Вам следует переговорить со святым отцом, и пусть он решает, в чем ваша мудрость, а в чем - глупость. - С папой? - выпучил глаза Мэт. - Именно. Я договорюсь об аудиенции. - Что ж, нас только трое, - сказал Мэт. - Не слишком представительная компания, но если попробовать, то, может, и удастся его убедить. Единственная сложность состояла в том, что Мэт понятия не имел, в чем же именно он будет убеждать папу. - Позволить вам покинуть Ватикан? - улыбнулся папа. - Что же в этом такого? Можете уходить, как только пожелаете! Но вот как вы преодолеете оцепление? - Оцепление? - Мэт обернулся и посмотрел на брата Фому. - Вы нам ничего ни про какое оцепление не говорили. Монах небрежно махнул рукой. - Для чародея вашего уровня это сущие пустяки. - Как знать? Может, и не пустяки, - сверкнул глазами Савл. - Что это за разбойники и много ли их? - Несколько тысяч, - вздохнул папа, - и недавно они отпраздновали третью годовщину осады нашего холма. - Они тут торчат уже три года? - изумился Савл. - Как же это они еще до сих пор не вымерли от дизентерии и холеры? - О, они живут совсем недурно, - заверил Савла брат Фома. - Днем они посвящают некоторое время муштре, а ночью у них - оргии. Король поставляет им ,-.#. вина, женщин и денег для азартных игр. Они обосновались тут надолго, придворный Маг. Это не кучка шатров, не подумайте, нет, они выстроили себе деревянные казармы, а для военачальников - отдельные дома. Их командиры захва тили палаццо у дворян! - Вот как? Командиры - их несколько? - Потребовал ответа Савл. - Значит, там не одна шайка? - Нет, - ответил брат Фома. - Там восемь шаек, и они не то объединились, не то сговорились с тем, под чьим ведением находится эта местность. На самом деле они захватили город Рэм и стали фактически править им. - Значит, это не просто кампания против вас? Вы обосновались на единственном холме, который сумел выстоять против разбойников? - Да, - кивнул папа. - Хотя выстояли мы, конечно же, не благодаря тому, что нас охраняет отряд отважных свитзеров. Думаю, главари разбойничьих шаек побаиваются нас - либо побаиваются, либо ответ на наши молитвы сильнее, чем я думаю. - О... - задумчиво проговорил Савл. - Либо для них было бы выгоднее оставить вас в покое, нежели покорить вас. Папа наморщил лоб и повернул голову к Савлу: - Как это? - Ну давайте представим - чисто гипотетически, понимаете, - что разбойники захватили Ватикан, - сказал Савл. - Что тогда сделает король Бонкорро? Папа стоял неподвижно, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Но ответил вместо него брат Фома: - Он же не сможет позволить разбойникам править древней столицей империи, верно? - Ни за что на свете, - подтвердил Савл. - Это слишком престижно, не говоря уже о том, что город находится в центре страны, что Тибр снабжает его водой, что вокруг простираются тучные земли, способные прокормить Рэм. Получат разбойники Рэм - начнут делать набеги на другие города и, весьма вероятно, сумеют вообще отобрать Латрурию у короля Бонкорро. В конце концов это ведь не простые лесные бандюги? - Вовсе нет, - поджав губы, ответил брат Фома. - Это наемная армия, ищущая, чем бы заработать на жизнь, пока нет работы. - А почему вы уверены, что они безработные? Остальные четверо изумленно уставились на Савла. - А ведь верно... - медленно выговорил Мэт. - Король Бонкорро не мог оставить их просто так, бросить на произвол судьбы. Они бы тогда носились, как очумелые, по полуострову и сеяли повсюду хаос, подрывая под корень то благополучие, которого добивается король. Лучше платить им, дабы держать их в рамках. - Не вышло бы, - твердо сказал Савл. - Стоит расплатиться с датчанами, и от них никогда не избавишься. - Датчанами? Кто это, датчане? - удивленно поинтересовался папа, обводя взглядом всех по очереди. - Викинги, совершавшие набеги на Англию, - объяснил Мэт. - Один из королей попробовал откупиться от них25 - на несколько месяцев, а может, на год его оставили в покое. Но вскоре они вернулись, чтобы потребовать нового откупа. - Но вот если, - продолжил свою мысль Савл, - не просто откупиться от разбойников, а нанять их для выполнения определенной работы, тогда они будут при деле и не принесут особого вреда. - Ты хочешь сказать, будто бы король нанял их для того, чтобы они нас осаждали, но не могли покорить? - Нет, я так не говорю. Нанял он их, конечно же, для того, чтобы они вас покорили, но как только главари поняли, что стоит им занять Ватикан и всякая оплата закончится, они тут же сочинили небылицу про то, что на ваш холм они, дескать, и шагу ступить не могут, вследствие чего и встали тут лагерем, чтобы заморить вас голодом. - Но у нас есть колодцы с водой, а баржи, которые подвозят нам продовольствие, они и не пытались задерживать! - А что они могут поделать, если у них нет своего флота? - спросил Савл. Между тем король им неплохо платит, можно сказать, роскошно. Они счастливы, .- счастлив, а вы заточены здесь, откуда не можете помешать королевским планам. - Это возможно, это очень возможно, - пробормотал папа, качая головой. Вот не представлял, что король так коварен! Савл пожал плечами. - Ну... может быть, он просто велел своему канцлеру изыскать способ убрать наемников с глаз долой и сделать так, чтобы они присмирели, а Ребозо решил пожертвовать Рэмом, чтобы лишить нас, братцы, возможности препятствовать осуществлению его замыслов. Спрашивается: короля бы это сильно встревожило? - Нет, - решительно ответил папа. - На самом деле он бы в ладоши захлопал, узнав об этом. Но как же нам избавиться от разбойников? - А вы этого точно хотите? - с вызовом поинтересовался Савл. - Ну конечно! - воскликнул папа. - У нас нет никакой возможности вершить Божеские дела, проповедовать святое Писание и окроплять верующих, когда мы за перты здесь! - Но для такой работы у вас имеются сельские священники, - возразил Савл, тайные священники, скрывающиеся священники, но дело-то свое они все равно делают? Мне встретился один человек, он утверждал, что ничто так не способствует распространению религии, как ее запрещение. - Я бы согласился с тем, что в таких условиях мы становимся тверже духом и чище в вере своей, - задумчиво проговорил папа. - Но распространение? - В общем, как водится, настоящее дело делает рядовой работник, -резюмировал Савл. - На что им нужно связываться с бюрократической верхушкой? Папа сощурился. - Пожалуй что, ты мне не нравишься, чародей Савл. - Вступайте в клуб, - насмешливо усмехнувшись, посоветовал ему Савл. -У вас полно единомышленников. Но на вопрос, по-моему, вы все-таки не ответили. -Простые священники должны держать снами связь точно так же,кактело держит связь с головой! - выкрикнул папа. - Без нашего руководства, без нашего воодушевления их вера поколебалась бы, они бы поддались страху и искушениям плоти! А самое страшное то, что узурпатор посадил на севере, в небольшом городке у подножия Альп, папу-самозванца. И этот самозванец утверждает, что истинный папа он! - А на самом деле это вы, - кивнул Савл, смеясь одними глазами. - Конечно, я! Меня избрали кардиналы, и они остались здесь со мной - все, кроме жалкой горстки изменников, перебежавших к ставленнику Бонкорро! О, в народе кричат, что король проявляет веру, терпимость, что он вновь позволяет верующим исповедовать свои убеждения, но нам-то лучше знать, ибо мы слышали эдикты папы-самозванца! Он проповедует, что каждый епископ имеет право сам толковать Писание, не советуясь с папской курией! Он проповедует, что супружеские измены позволительны, если происходят далеко от дома! Он проповедует, что народ обязан подчиняться только королевским законам, а не церковным! - Похоже, он подкуплен, - сказал Мэт Савлу. - Пойди разберись тут у них, - проворчал Савл. - Ты наши расколы вспомни26. К тому же мы не слышали вторую сторону. Папа устремил на саркастичного чародея мрачный взгляд. - Неужели ты сомневаешься во всем, что слышишь? Неужели у тебя нет никакой веры? - Есть! - выпалил Савл. - Я верю в те мысли, которые выдержали все испытания, каким бы я их ни подвергал! А я подвергаю сомнению абсолютно все и принимаю только те идеи, у которых есть точный ответ. - При всем при том ты готов пересмотреть свое мнение на основании новых доказательств, - уточнил Мэт. - Ну... да, ведь я признал, что жуткие рассказы о верованиях финикийцев правдивы, верно? - Только тогда, когда археологи раскопали целое кладбище обугленных тел, парировал Мэт. - Действительно! - воскликнул папа. - Значит, к правде ты все-таки готов прислушаться? - К правде - да, - огрызнулся Савл. - Можете мне сообщить что-либо /` "$(".%? Лицо папы снова помрачнело, и Друэтто быстро вмешался в разговор: - Разбойники оцепили Ватикан. Это уж точно правда. Папа кивнул. - А церкви нужен папский престол точно так же, как Рэмской империи был нужен император. - Минуточку! - Мэт поднял руку, как на уроке. - Я-то думал, что империя преобразилась в настоящую республику, в которой этруски, латины и карфагеняне были равными партнерами! Савл с неподдельным интересом глянул на друга: - Ты вызнал что-то, чего не знаю я? - Да, я тебя потом просвещу, - отговорился Мэт. - Когда же появился император, ваше святейшество? - Тогда, когда было захвачено столько земель и людей, что сенату стало невмоготу ждать тягостного обмена посланиями с провинциями для принятия государственных решений, - ответил папа, нахмурившись. - Это произошло тогда, когда решения понадобилось принимать быстрее, чем в ходе дебатов. А вы об этом не знаете? - У нас не было доступа к книгам. - Печально! - Папа покачал головой. - Знайте же, что первым, кто сумел примирить между собой три власти и проводить такую политику, какая бы всех удовлетворила, был Юлий Цезарь. Его политика либо действительно всех удовлетворяла, либо он заставлял верить в то, что она всех удовлетворяет. - Смотрите-ка, и здесь поспел! - воскликнул Савл. - И здесь и политик, и полководец! - Или просто хороший политик, - уточнил Мэт. - Кроме того, он неплохо разбирался в торговле, - сообщил папа. - И его правила торговли действовали в империи до самых последних дней. - А вот это что-то новенькое, - признал Савл. - А преторианская гвардия действительно обладала такой властью? - Как-как? - переспросил папа. - Гвардия? Кто это такие? - Телохранители Цезаря, - объяснил Мэт. - На самом-то деле по-настоящему организовал их Август после того, что случилось с его дядей. - А что такое случилось с его дядей? Мэт вытаращил глаза и осторожно произнес: - Насколько я слышал, Цезаря убили. - Убили? Ни в коем случае! Он умер в своей постели. Он состарился, но сохранил ясность ума, и его все почитали! Мэт выпучил глаза, а Савл пробормотал: - И ты, Брут! - Брут? - Папа глянул на Савла. - Ах да, Брут... Брут убедил латинов признать Августа законным наследником, и Август оказался таким же искусным дипломатом, как его дядя. На что бы ему понадобились телохранители? Его любил народ, его любили патриции! Ходили, правда, байки про то, что кто-то пытался его ударить на улице - какие-то безумцы, но толпа им и близко не дала подойти! Весь город был его телохранителем! Савл обернулся к Мэту: - Может, объяснишь? - Внеси изменения в фундамент, и изменится надстройка, - ответил Мэт. Подробности обговорим позднее. - И Мэт повернулся к папе. - Стало быть, это сенат избирал императора, вплоть до последних дней империи? - Именно так. Цезарей было много, и всегда было из кого выбрать. - Настоящих Цезарей? - уточнил Савл. - Не усыновленных Клавдиев? Август не развелся с первой женой и не женился на Ливии27? - Никогда! Он всегда утверждал, что разводы позорят патрициев, и делал все, чтобы их стало как можно меньше! - Значит, его дети были его настоящими детьми, - медленно проговорил Мэт. И империей правил род дипломатов, а не череда безумных садистов. Ну а как насчет Калигулы? Папа ответил Мэту непонимающим взглядом, но ему на помощь пришел Аруэтто. - Он был отпрыском рода Клавдиев и безумцем, как отметил верховный маг. Когда выяснилось, что он совершил инцест с собственной сестрой, его сослали - границу, а потом казнили за то, что он велел центуриону легионеров напасть на тысячу германцев. Легионеры все до одного погибли, правда, уничтожив пять сотен германцев. - Итак, - Мэт принялся загибать пальцы, - Клавдии тут не приходили к власти, а этруски и карфагеняне разработали неформальную систему отчетности, так что император никогда не представлял собой настоящего деспота. А власть не испортила императоров? - Ну, может быть, немного, - признался Аруэтто. - Но не больше, чем она портит каких-нибудь бейлифов или шерифов. - Нет абсолютной власти - нет и абсолютной коррупции, - кивнул Мэт. - Если уж об этом зашел разговор, то скажите, сколько стран империи пришлось завоевать в прямом смысле слова, а сколько к ней присоединилось ради выгод на поприще торговли? - Ловко подмечено для того, кто утверждает, будто не заглядывал в книги, проворчал папа, а Аруэтто улыбнулся. -А я не сомневаюсь, что это воистину догадка, и мне ничего не остается, как только подтвердить ее правильность. Да, Юлий Цезарь в торговле был так же ловок, как и в бою, он придумал множество преимуществ торговли с Рэмом для других стран. Войска завоевали только те страны, которые пытались отобрать у Рэма монополию на торговлю, - пиратские логова, разбойничьи притоны, - а также те, которые вынашивали замыслы покорения Рэма или набегов на его провинции. По этой самой причине мы покорили германцев. - Покорили германцев? - вытаращил глаза Мэт. - По другую сторону Рейна? - Истинно так. - Но когда же распалась империя? - Объединенные в империю страны почти все откололись от нее к шестьсот пятьдесят третьему году от Рождества Христова, - ответил Аруэтто. - Но только в 704 году, когда умер последний из Цезарей, вестготы напали на Рэм. За ними следом пошли остготы и расправились с вестготами, так что Рэм был разрушен, но один из остготов провозгласил себя императором. Ни одна из стран, входивших в империю, не захотела покоряться тому, кто не был Цезарем, даже латрурийцу, так что это время и можно считать датой падения империи. Мэт нахмурился. - Но всего лишь сто лет спустя Гардишан основал свою империю. Аруэтто кивнул: - Он встал на руинах империи и возродил ее. - Стало быть, Темных веков тут как бы и не было. Во всяком случае, они здорово подсократились, - сделал вывод Савл. - А каким образом Цезарям удавалось удерживать простонародье? Как вышло, что плебеи не разорвали на части Рэм? - Как? Их в армию и во флот отправляли. - А патриции не возражали? - поинтересовался Мэт. - Они же теряли прислугу! - О, всегда находились несколько старых воинов, которые хотели бы вернуться в Рэм к своим семьям вместо того, чтобы осесть в защищенных провинциях. - Ну а сыновья сенаторов? - спросил Мэт. - Как Цезарь добился того, чтобы они не слонялись около Рэма и не творили безобразия? Савл рассмеялся лающим смехом. - А как ты думаешь, кто там командовал? Аруэтто кивнул: - Верно. А сыновья плебеев становились центурионами, если не хотели отправляться в торговые путешествия. - Да уж... - кисло усмехнулся Савл. - Торговцы так же способствовали расширению границ империи, как и воины, верно? - О, гораздо больше, чем воины! Потому что сначала торговцы начинали торговать со страной и позволяли ее жителям убедиться в преимуществах рэмской цивилизации... - То есть заваливали их рэмскими товарами и рассказывали, какие блага сулит центральное отопление и общественные бани, - растолковал Мэт. Савл кивнул: - Ага, и еще забивали юнцам головы россказнями про головокружительные чудеса Рэма, Карфагена и города Леванта. Еще бы не захотеть присоединиться к империи, особенно если учесть, что император всегда посылал легион для защиты *c/f."? Верно я говорю? Аруэтто нахмурился. - А ты точно не читал книг об этом, чародей? - Ваше святейшество! - воскликнул внезапно вбежавший монах. - Разбойники нападают! - В храм, скорее! - вскричал папа и повернулся к гостям. - Пойдемте с нами, ибо сейчас не будет лишней ничья молитва. Пойдемте и взовем к помощи святых! Мэт представил себе невидимую молитвенную стену, ограждающую Ватикан. Он видел, что Савл вот-вот разразится каким-нибудь издевательским замечанием, и только собрался помешать другу, как вбежавший монах крикнул: - С ними колдуны, ваше святейшество! Они уже швыряют огненными шарами по Священному городу! Святые защитили нас, и огненные шары упали на разбойников, но одному Богу известно, что они вытворят в следующее мгновение! - Богу это известно, и он помешает им, брат Атений, - заверил монаха папа и позвал гостей: - Следуйте за нами! Все поспешили к выходу. Мэт нагнал папу и на ходу поспешно проговорил: - При всем моем уважении, ваше святейшество, возможно, полезнее для дела было бы, если бы мы с чародеем Савлом остались здесь и вступили бы в борьбу с колдовством? Папа резко остановился. - Но это будет опасно! - Нам не привыкать, - бросил Савл. Мэт пожал плечами: - И в соборе будет небезопасно, ваше святейшество. А нам и прежде приходилось рисковать подобным образом. - Что ж, тогда я принимаю ваше любезное предложение с благодарностью! Но вы хотя бы заберитесь на самый верх колокольни собора Святого Петра. Оттуда вам будет видно все вражеское войско, да и сила наших молитв поддержит вас! - "Сила наших молитв!" - ворчал Савл, взбираясь на колокольню. - От молитвто какой толк? - В этом мире толку больше, чем ты думаешь, - отозвался Мэт. Они поднялись на площадку над звонницей, откуда открывался прекрасный вид на город Рэм. Несколько мгновений двое друзей стояли молча, не в силах вымолвить ни слова. Наконец Савл выговорил: - Слушай, совсем как Рим. Вон Колизей, а вон Форум - вернее, то, что от него осталось. - Фонтана Треви28 еще нет, - отметил Мэт, - а вот акведук, похоже, все еще работает29. - Дай разбойничкам время, они до него доберутся. - Савл поежился. - Вот не думал не гадал, что воочию увижу Вечный город в средние века. - Да и не предполагал, что доведется стоять на вершине колокольни собора Святого Петра. - Мэт посмотрел вниз и заметил, что вверх по холму к собору скачет конный отряд. - Ни стены, ни забора. Все открыто, как на ладони! И как это разбойники до сих пор не овладели Ватиканом? Что их удерживало? - Если ты сейчас скажешь: "Сила молитв", то... Мэт пожал плечами: - Зачем я буду это говорить? Ты лучше попробуй остановить этих всадников каким-нибудь стишком и посмотри, что получится. Савл ухмыльнулся: - Нет проблем. Стишок так стишок. Опять скрипит потертое седло, И ветер холодит былую рану, Куда вас кони, право, занесло? Какого фига мчитесь к Ватикану? Пора, пора, пораненные, с дырками в боку, Вы будете смотреться неприглядно. Пускай я во французском не особенно секу, Но вам скажу огромное свое "мерси боку", И дам совет: вертайтесь-ка обратно. Закончив мелодекламацию, Савл вытаращил глаза: - Это еще что такое? Мэт почувствовал то же самое - внезапный прилив энергии, такой могучей, что у него даже голова закружилась: столько прибыло сил. Ощущение было такое, что сейчас он способен подбросить земной шар ракеткой для тенниса. - А ты как думаешь: что это такое? Все кони как один развернулись и помчались вниз с холма. Всадники чертыхались, натягивали поводья, пытаясь развернуть коней, но те вздымали головы и протестующе ржали, продолжая бежать, как бежали, - вниз с холма. Причем онц были не одиноки в своем порыве: везде, насколько хватало глаз, происходило то же самое. Все лошади разворачивались и скакали в противополож ную от Ватикана сторону. Савл перебежал на другую сторону и посмотрел вниз. - С этой стороны то же самое, - воскликнул он. - Надо же, а я никогда не думал, что "мерси боку" - слова, обладающие потрясающей магической силой, - насмешливо проговорил Мэт. Савл обернулся и сердито зыркнул на товарища. - Как же я ненавижу, когда ты оказываешься прав. - Только в этот раз и оказался. Гляди! Колдуны предпринимают контратаку! - Если это можно назвать контратакой, - проворчал Савл, но все же подошел и посмотрел в ту сторону, куда указывал Мэт. В самой гуще войска разбойников полыхал голубой огонь, а от него расплывался зеленоватый дымок. Кони внезапно притормозили, стали разворачиваться и мало-помалу снова поскакали вверх по холму. - Так... Значит, они поняли, что им кто-то мешал, - кивнул Савл. - Скажи, откуда у меня такое чувство, будто бы мы здесь и не нужны вовсе? - Может быть, из-за того, что огненные шары обрушиваются на тех, кто их швыряет, - пожал плечами Мэт. - Но с другой стороны, эти всаднички уже на полпути к собору, и их никто не останавливает. Как думаешь, может быть, святые ждут, когда за дело примемся мы? - Хочешь сказать, что нечего нам было вызываться? - Нет, хочу сказать: на Бога надейся, а сам не плошай! Савл проворчал: - Эти-то разбойники не плошают, уж точно! Готовы все к рукам прибрать, что плохо лежит! - Значит, мы должны помочь церковникам так, как они сами не умеют, заключил Мэт. - Хотя мне очень странно, что здесь у них нет ни одного клерикального чародея. - В корпоративном-то штабе? - фыркнул Савл. - Кто тут у них может быть, кроме бюрократов! - Возможно, ты и прав. Так что же нам предпринять, чтобы отбросить разбойников? - Ну... - глубокомысленно протянул Савл. - Вероятно, все они служат Злу, а я многое слыхал о Божественном аромате... И тут, издав негромкий щелчок, что-то взорвалось прямо посередине площадки.