Магаюр

В дверь позвонили. Виктор прошёл по коридору, от стен которого отходили обои, и впустил Колю. Коля сказал: «Ну чё, поехали?» Хозяин квартиры надел резиновые сапоги, куртку, взял в руки шапку, чтобы натянуть её в лифте. Они вышли.

В машине Виктор задремал. Когда «нива» поехала по проселочной дороге и машину стало трясти, он проснулся. Во рту пересохло, в голове тяжесть, но ясность. Он с досадой подумал о том, что возможность выпить чаю будет только через несколько часов. Они оставили машину у леса, чтобы сойти за дачников, и пошли пешком через поле к деревне Овершкино. На двадцать домов только три обитаемых, остальные покинуты не так давно, вполне может ещё что-то лежать. Виктор и Коля надеялись найти иконы и самовары, но никогда не знаешь, что подвернётся – медали, пряжки, деньги, часы, фотоаппараты или хотя бы книги и открытки. «Любое дерьмо можно продать», – говорили они.

Сквозь туман сыпался моросящий дождь. Виктор и Коля, оба в капюшонах, зашли наконец в деревню. Выбрали дом покрепче, залезли. Бардак – на полу мусор, столы лежат ножками кверху, но плохонькие репродукции Шишкина висят ровно. Коля остался внизу, Виктор поднялся по лестнице в узкую комнату. Стены оклеены страницами журнала «Огонёк». На полу лежат матрас и одежда. Виктора заинтересовал сундук, стоящий у окна. Внутри ничего не было, но сам по себе он мог иметь какую-то ценность. Виктор выглянул в окно. Из дальней части деревни по единственной дороге в их сторону кто-то шёл. Он взял сундук, спустил его вниз. В горнице Коля рассматривал блёклый от патины самовар. Первое, о чём подумал Виктор, – это то, что на самоваре не хватало конфорки и заглушки, ручку надо менять, зато ветка крана была выдающаяся. Он поставил сундук, Коля посмотрел на него поверх самовара и подмигнул. «Слышь, – сказал Виктор, – там кто-то идёт. Я пойду, отвлеку внимание, а ты пошукай как следует». Коля кивнул.

Виктор обошёл дом и вышел на дорогу. Ему навстречу двигалась женщина. С ней были две собаки, они бегали вокруг и бросались друг на друга. Мелкая собачонка кусала кобеля за шею, и они замирали так на секунду, а потом всё начиналось заново. «Сучья порнография», – подумал Виктор и вежливо поздоровался. Женщине было за шестьдесят, но выглядела она очень крепкой благодаря широким плечам и высоким скулам.

– Я дома смотрю, хочу купить. Не посоветуете?

– Ну вот Смирнова дом продаёт, Архиповы. Но это не здесь, там, – Светлана Михайловна показала туда, откуда пришла.

– Покажете?

Собаки носились туда-сюда, кобель всё пытался положить передние лапы Виктору на живот, а мелкая покусывала его за руку. Светлана Михайловна развернулась, и они пошли в сторону населённой части деревни.

– Городской ты?

– Да, но, знаете, хочется смотреть в окно и видеть лес, реку, поле на худой конец…

– Ну смотри, вот этот дом крепкий ещё, но как связаться с хозяевами, я не знаю.

– Давно уехали?

– Да года два как.

Виктор запомнил дом с зелёными наличниками.

– Этот вот дом мне отдали. Я оттуда пятьсот кирпичей домой перетащила…

Виктор покосился на старушку.

– Чего думаешь, не смогу? – с вызовом глянула Светлана Михайловна. – Да я по два ведра с дальнего колодца каждый день ношу сорок лет подряд. А вот мой огород, кстати.

Виктор посмотрел на огород. Выглядел он заброшенным и стоял сам по себе, ни к какому дому не относясь.

– Хероват, знаю. Знаешь почему? – спросила бабка.

– Почему?

– Огород был лучший в деревне. Всё у меня было: лук, морковка, картошка, кабачки, огурцы, помидоры… И чего ты думаешь?

– Чего?

– А то! Соседи-то завидовали, принесли кости с кладбища, оно там у нас, – она махнула в сторону церкви, – закопали у меня тут под чёрной смородиной, и всё, не родятся больше помидоры, сдохла смородина. А я ведь, дура, не сразу поняла, мучилась, думаю, что за такое.

Виктор поёжился.

– Ну, пойдём, – сказала Светлана Михайловна и повела его к церкви. В тумане её пустые, без стёкол, но с решётками окна, стены из красного кирпича, кое-где ещё покрытые белой краской, выросшее на своде тонкое дерево выглядели как в кино.

– Пытались отреставрировать, да не дали.

– Как так?

– Ну, мужики сначала своими силами, Гошка, муж мой, тоже с ними работал, думали, дадут денег, да где там. А вот мой дом.

Изба Светланы Михайловны стояла прямиком у церковного кладбища.

– Какое-то место у вас зловещее. И так смерть повсюду, – выразил свою мысль Виктор. Происходящее стало интересовать его всё больше и больше, он оживился и с наслаждением вдыхал свежий воздух, который был совсем не тот, что в городе – весь пропитан разными запахами.

Светлана Михайловна тоже стала спокойнее. Поначалу ей не нравился этот тип – чего тут забыл? – но сейчас ей хотелось, чтобы он остался подольше, а то поговорить в последнее время совсем не с кем, Гошка болен и всё время спит, а соседи уехали в город и сидят там в тепле.

– Больно ты понимаешь! Здесь-то и безопаснее всего, у неё под боком.

– Это да, – подивился Виктор бабке.

– Жил тут в церкви филин. Жутко орал, а через два дня привозили покойника! И так каждый раз. Орёт – и везут. Орёт – копают.

– И сейчас орёт?