Магазин чудес «Намия»

Человек, который подошел к нему у кассы, оказался инспектором из отдела полиции по работе с несовершеннолетними. Судя по всему, эти инспектора патрулировали Токийский вокзал в штатской одежде, потому что с окончанием каникул появлялось много беглецов. Увидев Коскэ, который в пропотевшей футболке неуверенно шел через здание вокзала, полицейский сразу понял, в чем дело. Он пошел за мальчиком до кассы и, улучив момент, подал сигнал кассиру. Тот вовсе не случайно отошел со своего рабочего места.

Все это инспектор рассказал Коскэ, чтобы хоть как-то разговорить мальчика. Он явно не ожидал, что случай окажется таким сложным. Наверное, рассчитывал, что, как обычно, узнает имя и адрес, свяжется с родителями или со школой и попросит, чтобы за беглецом приехали.

Но Коскэ никак нельзя было рассказывать о себе. Если он назовется, придется признаться и в том, что родители втайне покинули дом.

Даже после того, как из вокзального офиса Коскэ перевезли в полицейское управление, он продолжал молчать. Ему принесли онигири и ячменный чай, но он не сразу рискнул взять что-нибудь. Есть хотелось до смерти, но он чувствовал, что, если примет еду, придется отвечать на вопросы. Видимо, уловив его мысли, полицейский улыбнулся:

– Да поешь ты. На время объявляю перемирие.

И он вышел из комнаты.

Коскэ затолкал в рот рисовый колобок. После вчерашнего семейного ужина из остатков карри он ничего не ел. В рисе, кроме маринованной сливы, ничего не было, но ему этот колобок показался самой вкусной едой в мире.

Вскоре вернулся инспектор.

– Ну как, будешь говорить? – с порога спросил он.

Коскэ опять потупился.

– Значит, не будешь. – Мужчина вздохнул.

Зашел еще один человек, они стали о чем-то переговариваться. Из доносившихся до него обрывков разговора Коскэ понял, что его внешность сопоставляют с заявлениями о потерявшихся детях.

Его волновала школа. Если они запросят все средние школы, правда выяснится очень скоро. Садаюки вроде предупредил учителей, что они неделю пробудут за границей, а вдруг в школе что-то заподозрили?

Настал вечер. Коскэ второй раз накормили в той же комнате. На ужин ему дали тэн-дон – плошку риса с тэмпурой. Это тоже было вкусно.

Инспектор совершенно измучился и умолял мальчика назвать хотя бы свое имя. Коскэ даже стало его немного жаль, и он пробормотал:

– Фудзикава.

Инспектор встрепенулся.

– Что ты сказал?

– Фудзикава. Хироси.

– Что?!

Мужчина поспешно схватил бумагу и ручку.

– Это твое имя, да? А как пишется иероглифами? Нет, лучше сам напиши.

Коскэ взял ручку и бумагу, которые полицейский ему протянул, и написал имя и фамилию. Назваться вымышленным именем пришло ему в голову внезапно. Фудзикава – потому что они остановились на стоянке «Фудзи-кава», река Фудзи, только записал он это не «река богатых самураев», а «глициниевая река». А для имени «Хироси» он взял второй иероглиф из «Всемирной выставки».

– А живешь где? – спросил инспектор.

На это Коскэ отрицательно помотал головой.

Ночевал он все в той же комнате. Ему принесли раскладушку и одеяло, в которое он завернулся и крепко проспал до утра.

На следующий день инспектор, не успев зайти в комнату, сразу заявил:

– Надо определиться, как мы поступим дальше. Либо честно рассказываешь, кто ты такой, либо отправляешься в приемник-распределитель. Иначе у нас дело с мертвой точки не сдвинется.

Но Коскэ продолжал молчать.

Полицейский раздраженно почесал затылок.

– Да что случилось-то? Чем твои родители занимаются? Они что, не заметили, что сын пропал?

Коскэ, уставившись в стол, не отвечал.

– И что с тобой делать? – устало спросил мужчина. – У тебя явно что-то случилось. И Хироси Фудзикава – ненастоящее твое имя. Я прав?

Коскэ бросил на инспектора быстрый взгляд и снова опустил глаза. Тот, видимо, понял, что попал в точку, и испустил долгий вздох.

Вскоре после этого Коскэ перевезли в распределитель. Он представлял себе здание вроде школьного, но с удивлением увидел нечто похожее на старую усадьбу европейского типа. Когда он задал вопрос, ему рассказали, что это действительно чья-то бывшая усадьба. Правда, сейчас строение обветшало, краска со стен осыпалась, а пол во многих местах покоробился.

Там Коскэ провел почти два месяца. За это время ему пришлось общаться со многими взрослыми. Среди них были врачи и психологи. Все они пытались выяснить подлинное имя мальчика, который назвался Хироси Фудзикавой. Но никому это не удалось. Все удивлялись тому, что нигде в Японии не подавали заявления о сбежавшем из дома ребенке, описание которого совпадало бы с данными Коскэ. В конце концов каждый спрашивал: о чем думают его родители и опекуны?!

После приемника Коскэ попал в детский дом, который назывался «Марукоэн». Он располагался далеко от Токио, но от места, где раньше жила семья Коскэ, на машине можно было добраться до него всего за полчаса. Мальчик забеспокоился, не раскрыли ли его личность, но, судя по поведению взрослых, там просто нашлось свободное место.

Четырехэтажное здание «Марукоэна» стояло на склоне холма, окруженное зеленью. Здесь были и грудные малыши, и старшеклассники, у которых уже пробивалась щетина.