Магазин волшебных украшений

— Нет. Этот обманывать не станет. Но попытаться склонить чашу весов в свою сторону вполне может.

Я покачала головой.

— Подобные игры не для меня.

— Ты никогда в них не играла, разве что в юности, а с тех пор много лет прошло. И не думаю, что начнешь. Просто слушай свое сердце, Марика. Оно у тебя верное, не обманет.

— Будем надеяться.

В этот вечер мы с Нилом уснули в обнимку. Мой кот редко позволял себе подобные вольности, предпочитал самостоятельность; однако именно сегодня он забрался ко мне под бок и, хотя и не мурлыкал, успокаивающе грел.

Воскресенье прошло потише. В Иттарии это традиционно семейный день, который большинство предпочитает проводить в кругу близких. У меня имелся Нил, поэтому во второй половине дня, заперев магазин, мы отправились пообедать в «Сытую утку», а после я засела за изготовление амулетов. Страх перед ними еще не до конца испарился, однако отступил, спрятался в темном углу и оттуда лишь мрачно поглядывал на меня, надеясь, что я устану и снова ему поддамся.

Однако теперь меня было не так просто выбить из колеи. Первый успех вдохновил больше, чем я предполагала; люди, пришедшие на открытие и так поддержавшие меня, заставили сердце немного оттаять. Людвиг, не доверявший полностью никогда и никому (даже мне или принцу, полагаю), наверное, посмеялся бы над моей наивной открытостью. А мне было хорошо. Я даже напевала, перекатывая в ладонях оплетенные серебряной проволокой камни и выбирая, какой будет околдован следующим.

За работой я думала не только о формулах. Вчерашняя беседа с Людвигом крутилась в голове, и я пыталась осознать, что это: последний отчаянный шаг влюбленного мужчины или давно лелеемый план, который зрел в голове моего друга еще до моей симпатии к Дейву Линдену. Зная Людвига, скорее, второе. Он любил все просчитывать наперед не просто на месяцы — на годы. Герцог Аддисон как-то проговорился, что Отеро несколько раз просил его величество вернуть меня ко двору. Я чувствовала себя неловко от такого. Ни разу я не намекала Людвигу на подобные одолжения, наоборот, отговаривала, ведь он не обязан был принимать столь деятельное участие в моей судьбе. И все равно ощущала, будто обязана ему, хотя на самом деле это было не так.

«Вернее, так, но гораздо меньше, чем думает Людвиг, — проснулся внутренний голос. — Ты принимаешь его помощь в Райстоне, он делает все, чтобы ты собрала разрешения, не оступилась, не напортачила. Где Людвиг работает в интересах дела, а где — в своих собственных? И можно ли это уже разделить? Насколько он увлекся и как далеко пойдет, чтобы заполучить тебя, Марика? А главное — где во всем этом ты сама?»

Я покачала головой. Мне никогда не разгадать Отеро. Картина, что он нарисовал передо мною, слишком хороша и нереальна; пока мне сложно поверить в подобный исход дела. А если все же окажется, что это возможно… Тогда я и буду принимать решение.

Сейчас же мне требовалось решить срочный и важный девичий вопрос: в каком наряде появиться перед Дейвом в среду. Еще вчера Линден прислал бархатистый конверт, где лежало приглашение в театр. Кремовая бумага, золотые вензеля, ложа на двоих… Театр на премьере задавал моду: даме полагалось надевать платье в цветах приглашения, а у меня не имелось в гардеробе ничего подобных оттенков. Что ж, это повод навестить салон, о котором рассказала Вивьен.

К подруге я заглянула на кофе в понедельник утром: мы решили сделать это нашей обязательной традицией. Вивьен рассказала мне, что в начале недели на Лавандовой улице обычно немного покупателей. В магазине Альма справится сама. А я собиралась провести первую половину дня именно за покупками, но сначала — парочка корзиночек с заварным кремом и ягодами, крепкий, как южная ночь, кофе, и женская болтовня обо всем и ни о чем.

— Значит, собираешься сегодня к портнихе?

— Да. — Я вынула из сумочки приглашение и протянула Вивьен. — Кремовое золото. Я уже знаю, какое ожерелье надену к наряду, вот только наряда пока нет. И, судя по тому, что это премьера, все платья, которые можно быстро подогнать по моей фигуре, давно разобраны. Посмотрим, удастся ли мне угодить кавалеру.

— О, на твоем месте я бы не сомневалась. Ты угодишь любому кавалеру, даже если наденешь лохмотья и измажешь лицо золой. Породу не скрыть, миледи. — Вивьен смутилась, прижав ладонь к губам. — Ничего, что я так говорю?

— Оставь извинения. Просто… я немного волнуюсь, — призналась я. Даже Нилу об этом не говорила (хотя он и так все мои эмоции знал). — Это мой первый выход в свет впервые за долгое время. То есть… я бывала на приемах у герцога Аддисона, когда они устраивались в поместье, однако за пределы его с ним и его супругой не выезжала. Да и находилась я там в статусе учительницы.

— Марика, ты должна знать, — пробормотала Вивьен, кусая губы и отводя взгляд, — что болтают, будто ты… была любовницей герцога.

Вот за что я люблю незнатных людей, так это за прямоту. Аристократка бы два часа бродила в словесных окрестностях, прежде чем я догадалась бы, о чем идет речь.

— Это не так, — спокойно произнесла я.