Магазинчик моего дедушки

Ах, Шюкран-абла… По телефону только и говорила: «Я тебя люблю!» – а в письме написать не смогла. Наверное, испугалась, что кто-то это прочитает. Хотя кому это читать? Только мне. А я и так никому не расскажу. Лучше бы написала, конечно… Но ничего, напишу я. Ведь все равно для стихотворения надо, чтобы оно было не слишком определенным. Достаточно только, чтобы в нем говорилось об обычной жизни Шюкран-абла.

Я утром рано встаю,
Тряпку беру, чистоту навожу.
Если б могла я тебе рассказать,
Брат и отец не понимают меня.
Я беру и к бакалейщику иду.
Любимая бакалея – самая лучшая лавка.
Юркая помощница там очень милая.
Бросить жетон в телефон я хочу,
Ловкая девчушка говорит, что не осталось их совсем.
Ю-ю-юх! Не могу унять бабочек в животе.

(Не забудь, письмо это зашифрованное. А теперь прочитай первые буквы каждой строчки.)

Стихотворение получилось замечательным. Но я не решилась подписать его именем Шюкран. В конце концов, письмо могло быть письмом Шюкран, но стихотворение-то мое! Именно поэтому я написала свое имя и отправила. Если жених ее спросит, пусть Шюкран-абла сама все и рассказывает. Об этом я, что ли, думать должна?

В этой бакалее обо всем одна я, что ли, должна думать?

Блюдо из фасоли

В бакалее я больше всего любила – да что любила, просто обожала! – бутыль с одеколоном. Из нее дедуля разливал одеколон по маленьким бутылкам.

Я на эту бутыль насмотреться не могла. Дедуля поместил ее в углу. Она была большой, даже толстой, сбоку у нее вываливалась помпа – просто сказка! За то, что она стояла в углу в гордом одиночестве, я прозвала ее начальник. Конечно, одеколон продавался и в бутылках поменьше, но именно так, в розлив, было дешевле. Когда я пользовалась этой бутылью, то получала невероятное удовольствие. И впервые в своей профессиональной карьере я намеренно хотела продать покупателям товар подешевле.

Например, я говорила так: «Не покупайте одеколон в бутылках, зачем? Принесите пустую бутылку, а мы нальем туда одеколон. Он еще и пахнет приятно. Настоящий лимонный одеколон. Внутри был самый настоящий лимон, мы собственноручно его оттуда вытащили».

А потом, чтобы тут же покаяться за такое вранье, говорила про себя девять раз: «Тавба, тавба, тавба, тавба, тавба, тавба, тавба, тавба, тавба»[5].

Я в этой бакалее врала как дышала. Но бутыль была такая красивая… Я была готова даже умереть за нее из-за своего вранья! Каждый раз, проходя мимо, я немного выливала одеколона себе на ладони, а потом ходила и вкусно пахла лимоном.

Однажды я услышала, как кто-то сказал: «Если нанесешь немного одеколона на волосы перед тем, как выйти на солнце, то твои волосы посветлеют». Я решила попробовать и как-то раз наклонила голову и буквально вымыла волосы под струей одеколона из бутыли. Пахли мои волосы просто великолепно, но я заметила, что одеколона после этого в бутыли почти не осталось.

Когда в холодильнике заканчивалась газировка, я брала новую в подсобке и ставила в холодильник. Но где же мне было взять новый одеколон? Этого я не знала.

Я пошла в подсобку и обыскала там все бидоны. Вот ведь сто тысяч раз злилась на дедулю и жаловалась сама себе: «Кто ж знает, куда ты положил это так, что я найти не могу?» В итоге найти я ничего не смогла и вернулась в лавку.

Горестно спросила бутыль:

– Что же мы теперь будем делать, начальник?

Тут я подумала: «Что же мне туда налить?» Если дедуля меня раскусит, будет жутко ругаться. На молочника Нуреттина он все время сердится и говорит: «Он постоянно подмешивает воду в молоко!» Если я подмешаю воду в одеколон, меня никто от дедули не спасет.

«Ладно, – решила я в конце концов. – Если спросит, скажу, что продала. И ради этого девять раз скажу “тавба”. А что такого?»

И дедуля спросил.

Дедуля зашел в лавку, а дальше случилось вот что:

– Это что за запах такой? Будто здесь парикмахерская какая-то. Разлила, что ли?

– Это я просто много одеколона продала.

– С чего бы это? Сегодня же не праздник какой-то. Зачем людям одеколон?

– Откуда мне знать?.. Это из соседней деревни приехали. У них там мавлид[6], что ли. Сказали, нужно много одеколона. Я три бутылки налила.

– На мавлид? – удивился дедуля.

– Угу. Они так сказали. Сказали, будут одеколон предлагать гостям.

– А ну, иди сюда.

– Куда?

– Голову дай сюда свою, голову!

– …

– Вся в одеколоне! Внучка, ты что, одеколоном голову мыла, что ли? Ты в кого такая пошла? Ты зачем такие вещи вытворяешь? Ты что, весь одеколон себе на голову вылила?