Магазинчик на улице Грез

Прости, Хаген. Но я должна. Молчать дальше будет подлостью.

Рой любит меня, он поймет…

— К ювелиру и в цветочную лавку заедем по дороге. У тебя полчаса, чтобы собраться. Успеешь?

— Вполне. Но сначала я должна тебе кое-что рассказать…

Под громкий стон Тайберга: "Дура! Ой, дура…" я хватаю Роя за рукав и тащу вверх по лестнице в свою спальню.

Глава 37. Последняя тайна леди Эгмонт

— Послушай, у нас не так много времени, — увещевает меня инквизитор, пока мы поднимаемся по лестнице. — Это вполне подождет до вечера после свадьбы.

— Не подождет! — вталкиваю его в спальню, захлопываю за нами дверь. И внезапно теряюсь под выжидающим взглядом.

Во рту пересыхает. Ну же, давай, Диана! Не будь трусихой!

 Почему мне так трудно найти слова? И почему я чувствую себя такой виноватой? Разве это мой выбор — попасть в мир, где быть диббуком преступление? Разве я сделала хоть что-то плохое?

— Рой, я… — снова замолкаю, не в силах произнести проклятое слово.

— Ну давай, — милорд кладет руку мне на талию, притягивает к себе, чтобы потереться носом о щеку. — Признавайся в чем хотела и пойдем.

— Ты так уверен, что мои слова ничего не изменят?

Он кивает.

— Я знаю тебя. И знаю, что ты не могла совершить ничего ужасного.

В его голосе столько нежности. И я решаюсь.

— Помнишь, как ты изумлялся, что я после аукциона целый год плыла по течению, не пытаясь вырваться из борделя? Так вот: это была не я.

Он хмурится.

— Я не понимаю…

— Даяна… она действительно была слабой. У нее не было сил ни смириться, ни бороться. И она выбрала хашиму. Когда выкурил слишком много, нельзя спать. Или можно не проснуться. Но Даяна не знала… или просто хотела заснуть навсегда. В тот вечер рядом с Бурджасом вместо нее проснулась я.

Инквизитор с всхлипом глотает воздух, разжимает объятия и отшатывается. На лице — потрясение и неверие.

— Я из другого мира, Рой. Я этого не хотела, и я не совершала никаких преступлений. Но я из другого мира, и по вашим законам этого уже достаточно, чтобы убить меня без суда, как бешеную собаку.

Лицо инквизитора стремительно каменеет, из взгляда пропадает восхищение и тепло. Проклятье! Я и не думала, что это будет так больно… До крови прикусываю губу. Хочется разреветься, но я держусь.

Тайберг был прав, все инквизиторы — фанатики. Рой смог принять рабство в борделе, собственный бизнес и даже учителя-некроманта. Но не тот факт, что я из другого мира. Диббук — это приговор, таким как я не полагается милосердия.

— Я должен был сам догадаться, — медленно говорит Рой. Нет, уже не “Рой”. Передо мной сейчас милорд Фицбрук. Или даже господин старший инквизитор. При исполнении. — Было столько свидетельств. Все эти незнакомые словечки… поведение. Штуки, которые ты патентовала… Я списывал их на иностранное происхождение… Был слепым, потому что не желал видеть правды. Снова по тем же граблям… — он до хруста стискивает челюсть. Под кожей играют желваки, и мне становится страшно от его взгляда.

***

В голове и на душе было пусто. Рой смотрел на женщину, которую мечтал назвать своей вопреки всему, за которую готов был драться хоть с целым миром. И не знал, что сказать.

Перед глазами в багровой пелене вспыхнул образ Сесилии. Его непреходящий ночной кошмар. Диббучка скривила напомаженный рот и зло рассмеялась. “А ты все постоянен в своих пристрастиях, милый!” — почти услышал Рой ее голос — ядовитый и сладкий.

— Прости, — обреченно сказала женщина рядом, и видение разлетелось вдребезги. — Прости что молчала раньше и что говорю об этом сейчас. Прости что ставлю перед таким выбором. Но я подумала: ты должен знать, прежде чем мы… Не верю, что на лжи можно построить что-то настоящее…

Рой сглотнул. Он не знал, что ответить, как поступить.

Вернее, знал. Инструкция дальнейших действий при обнаружении диббука была недвусмысленно четкой и простой. Как маг эта диббучка смехотворно неопытна, а тело Даяны Эгмонт принадлежит обычной слабой женщине. Ничто не мешает Рою скрутить ее, надеть антимагический браслет и отвезти в столицу, где диббучку подвергнут необходимой проверке и умертвят в полном соответствии с протоколом.

От этих мыслей в душе вскипел такой протест и ярость, что Рой оторопел.

Она — враг. Исконный, природный. Враг всех разумных существ в этом мире. Это впечаталось, врезалось в душу за годы обучения. И позже, ценой чужих страданий и собственных ночных кошмаров, ценой тех страшных дней, разделивших жизнь на “до” и “после” Рой лично убедился насколько наставники были правы. С диббуком нельзя договориться по-хорошему. Какие компромиссы с существом, которое питается чужой болью и смертью?

Но она смотрела на него и в темных глазах блестели непролитые слезы. Полные губы (Рой помнил, как сладко было целовать их) чуть вздрагивали. Словно Даяна (невозможно было в одночасье отказаться от привычки называть ее так) порывалась что-то еще добавить.

Ему захотелось схватить ее за плечи и потрясти, требуя, чтобы она призналась: все это — просто шутка.

Но какие тут шутки?