Магазинчик на улице Грез

Он снова оказывается прав: вдоль задней калитки дежурят двое мужчин в характерных форменных куртках. Одного я даже узнаю — он был в поезде, вместе с секретарем.

Даже как-то ожидаемо. Аншлер не дурак, он должен понимать, что я сделаю все, чтобы вырваться из ловушки.

— Не дрейфь, ребенок, — усмехается некромант. — Дедушка Тайберг и не от таких уходил. Я полжизни прожил под наблюдением тайной службы и знаю, как работают эти ребята.

Он сам собирает мой саквояж. Мои наряды не подходят, даже самые серые из них кричат о статусе леди, поэтому в качестве сменной одежды мне достаются старые платья Мири и монашеские балахоны. Сверху Тайберг впихивает парочку ярких шалей.

— Захочешь, чтобы тебя потеряли — снимешь и смешаешься с толпой, — инструктирует он меня.

— Я думала на профессионалах такие фокусы не работают.

— А кто сказал, что эти парни профессионалы? Кроме того, я тут поколдовал немного. Авторские разработки.

— Парни Аншлера увешаны антимагическими амулетами.

— Значит, будешь пользоваться традиционными средствами.

“Традиционные средства” — это парочка париков, весьма непрезентабельного вида. Туго стянутые в скучные пучки волосы вроде тех, что раньше носила Катрин.

— Откуда они у вас?!

Он подмигивает.

— Прикупил на сдачу от метрики. Волосы обрежь.

Он прав — волосы у меня приметные. Темные и блестящие кудри до ягодиц. Среди русоволосых эндалийцев я как бурый кролик среди белых.

— Жалко, — вздыхает Катрин, берясь за ножницы.

— Ничего, отрастут, — я тоже вздыхаю. — Выкрасить бы их еще…

— Выкрасить, — Тайберг щурится. — А ты дело говоришь, ребенок. Ждите, я мигом.

“Миг” занимает почти полчаса, по истечении которых некромант триумфально появляется в дверях лаборатории с двумя флаконами. В одном на дне плескается опалесцирующая жидкость, другой полон бурой кашицей.

— Вот! Смешать, нанести на волосы, смыть через пять минут, — инструктирует он меня.

— И что? — спрашиваю я с интересом изучая флаконы, от которых ощутимо фонит магией.

— Станешь беленькой, как моя ненаглядная.

Ого! Перекраска из радикальной брюнетки в светло-русую за пять минут?! Боги, мне до смерти хочется вытрясти из мессера рецепт и технологию этого чуда!

Но нет времени.

В потайной нательный пояс отправляются остатки денег из сейфа и вся дневная выручка из магазина — почти сорок либров. Не сказать, что много, но на первые пару месяцев хватит. А дальше…

Дальше я что-нибудь придумаю.

Еще Тайберг вручает мне поддельную метрику. Даже две.

— Зачем мне это? — пытаюсь вернуть ту, которая создана для Катрин, но мессер грозно хмурится.

— Лишняя личность никогда не бывает лишней, поверь старому некроманту.

Я хмыкаю и раскрываю описание внешности.

— “Рост пять футов и десять дюймов…” Во мне едва семь дюймов будет.

— Никто не станет ползать вдоль тебя с рулеткой.

— “Волосы светло-русые, глаза голубые…” Мессер, вы серьезно?

— Не спорь со старшими! — строго говорит учитель. — Описание читают, когда есть подозрения. Вот и постарайся их не вызывать.

Угу, “постарайся”. Легко сказать. Ладно, в чем-то учитель прав — дополнительная фальшивая метрика лишней не будет.

Надо отдать Тайбергу должное — он умеет построить всех, как ему нужно. И словно транслирует в окружающее пространство ощущение уверенности. Даже Катрин прекратила паниковать и больше не требует спасаться бегством.

Да и отряда, спешно высланного для задержания диббучки и воскресшего некроманта на горизонте что-то не наблюдается, хотя после стремительного ухода инквизитора прошло больше уже больше двух часов.

— Почему он не арестовал меня? — спрашиваю я у Тайберга, вопреки данному себе обещанию не вспоминать о Рое.

Некромант вздыхает.

— Я бы хотел сказать, что он просто побоялся связываться со мной. Но не думаю, что этот твердолобый чурбан умеет бояться.

Да уж. Тайберга Рой точно не боится.

— Думаю, он решил отпустить тебя, — неохотно признает учитель. — Цени это, дитя. Для инквизитора — отпустить диббука это… как для дракона подарить всю свою сокровищницу.

Должно быть я неблагодарная тварь, но мне хочется не радоваться, а реветь в подушку от обиды. А еще больше вспоминать свое поспешное признание и ругать себя за то, что не убедила, не смогла доказать, что я не такая, как другие диббуки.

А какие они — другие диббуки? Я из всех товарищей по несчастью знаю только Аншлера, и какой бы свиньей ни был миллиардер, его никак не назвать кровожадной тварью, заслуживающей смерти “по определенной технологии”.

Значит, не все так очевидно?! Почему же инквизиция веками не желала замечать и признавать, что диббуки тоже люди?

Тайберг отвешивает мне довольно болезненный щелбан.

— Ай! — я подпрыгиваю, потираю лоб и с возмущением смотрю на учителя. — За что?!

— Чтобы не витала в облаках. Забудь про инквизитора. У тебя сейчас совсем другие проблемы, ученица.

И он прав. Мои главные проблемы лежат в иной плоскости.