Магда Нахман. Художник в изгнании

Милая Юлия Леонидовна, что Вы это пишете «плачевный пример Вознесенских»? Разве у них дела так уж плохи? Я этого совсем не знала. Жаль их.

Что касается стиля Блока у Кузмина:

«С тех пор всегда я не один,
Мои шаги всегда двойные,
И знаки милости простые
Даёт мне вождь и Господин.
 С тех пор всегда я не один».

Или:

Я цветы собираю пестрые
И плету, плету венок., и т. д.

[конец I][102]

Не знаю, как Вам, мне эти стихотворения напоминают стиль Блока; но из этого, конечно, не следует, что я нахожу большое сходство. Вы не знаете, вышел последний сборник стихотворений Блока или нет? Я уж заранее мечтаю о нем. Что Вам рассказать о моей жизни? Я считаю проходящие часы, дни и радуюсь, что осень близка, меньше, чем полтора месяца до сентября! Вы приедете к первому? Мастерская мне снится каждую ночь, а недавно даже снилось, что я сдаю у Сомова[103] экзамен по истории искусства.

Вообще я люблю свои сны: просыпаюсь и так страшно жаль, что все виденное только сон, что эти скучные дни и скучные заборы – действительность. Некуда как-то деться: дети шумят, брат играет на скрипке. Я теперь совсем не рисую; пробовала и напугалась – ровно ничего не выходит. Я не понимаю, что это значит – и это тоже причина, почему я мечтаю об осени.

Вы правы, нужно жить более легкой, более поверхностной жизнью, не мучая себя. Самоистязания ни к чему не приводят, только всё больней и трудней становится жить.

Прощайте, милая Юлия Леонидовна, пишите мне.

Скоро увидимся!

Ваша М. Нахман Писала Вам Евгения Максимовна?[104] Меня она, кажется, совсем забыла; счастливый она человек, я ужасно завидую ее характеру[105].

Из лета в лето Бакст присутствует незримо, и обязанность беспрекословно выполнять его задания вызывает серьезное беспокойство. Так, например, Магда пишет Юлии уже следующим летом:

Когда я вспоминаю слова Бакста, они кажутся мне насмешкой. «Серия портретов», когда и одного не придется написать. Всякое комарьё и мошкара меня также порядочно изводят, хожу я вся с головы до ног измазанная красками, да и все каким-то непонятным образом ухитряются измазаться и обвиняют в этом меня, приписывают мне все пятна на своих платьях, что довольно досадно[106].

На что Юлия отвечает: «Портрет тебе очевидно придется опять с меня писать, а что насчёт пятен, то я с твоими домашними согласна и готова даже свои здешние приписывать тебе»[107]. В письме к Юлии обеим художницам доверительно вторит Зилоти: