Магеллан. Великие открытия позднего Средневековья

В этом описании можно выделить целый каскад общих мест: сырое мясо как свидетельство звероподобности; антиобщественная сущность дикарей; намек на наготу; ношение шкур животных как признак сходства с ними; подчеркивание исключительности и удивительности; теория о том, что монстры – это люди лишь наполовину; угроза женскому целомудрию со стороны чудовищ. С другой стороны, есть упоминание «большого разума», что подразумевает сознательность, как и в случае с великанами Сан-Хулиана. Затем следует описание самого Патагона как кинокефала – одного из «собакоголовых людей», чье существование подтверждал Плиний, вокруг свидетельств которого в Средние века шли споры о разумности монстров и возможности спасения их душ: «И они считают это весьма верной причиной, по которой он родился таким ужасным: лицо его собачье, а большие уши достают до плеч; зубы очень острые и большие и торчат изо рта, а ступни как оленьи копыта; и бегает он так легко, что никому не под силу его поймать».

Неуловимость – еще один признак, который связывает героя с великанами Магеллана, раз за разом убегавшими от преследователей. Далее из текста «Прималеона» мы узнаем, что этот кинокефал с луком охотится на львов, подзывает других патагонов охотничьим рогом, неуязвим и сам несет смерть. Но Прималеон побеждает его, а на сдачу – и двух его ручных львов. Это позволяет нам лучше понять мотивы Магеллана: путешественник хотел заполучить собственного великана в подражание своему герою, который, «когда он узнал, как ужасен сей Патагон и с каким странным существом ему придется иметь дело, посчитал необходимым захватить его живым и решил, что если он сможет перенести его на свои корабли, то доставит себе большую честь, если великана сможет увидеть его дама Гридония»[566]. Сходство между патагонцем Магеллана и героем книги, в честь которого был назван этот народ, углубляется тем, что в книге его заковывают в железа, а он «издает могучие рыки» (le dava grandes bramidos). «Отвезем Патагона туда, где все смогут его увидеть!» (Llevemos a Patagon vivo porque todos lo vean!) – восклицают похитители. В дальнейшем Патагон в плену впадает в мрачное настроение и отказывается от лечения своих ран. Селуида, дочь короля, правящего на волшебном острове, где находится база Прималеона, приходит посмотреть на монстра. Сначала она приходит в ужас. Но тут разыгрывается история в духе «Красавицы и чудовища»: красота Селуиды усмиряет Патагона, и ее добрая душа отвечает на это. «И знайте же, что он имел те же способности, что и монстр, его породивший, а именно очень нравился дамам»[567]. Селуида преодолевает страх, обрабатывает раны Патагона и «сладкими речами» убеждает его принять лечение и пищу, хотя они и не понимают языка друг друга. Здесь проявляется другое общее место позднесредневековых книг и изображений: дикого человека – «зеленого человека» с вывесок пабов, покрытого шерстью или листьями, только что вывезенного из родных лесов, – усмиряет дама, обучая его игре в шахматы, мирным искусствам или любви[568]. Мораль: красота сильнее грубой мощи.