Магеллан. Великие открытия позднего Средневековья

Таким образом, мятежники обвиняли Магеллана в финансовой нечестности, профессиональной некомпетентности и склонности к предательству. В других частях документа можно найти другие подробности их версии причин предположительных проступков Магеллана. Поводом для раздоров между Магелланом и некоторыми его офицерами, по их утверждению, был его отказ от выполнения королевских приказов. Картахену Магеллан особенно возненавидел и отказывался совещаться с ним как с равноправным командующим флотилией, назначенным на эту должность самим императором. Обвинители припомнили и придумали яркий диалог, в котором Картахена требовал от Магеллана объяснить, почему тот уклонился от предписанного курса. Как мы уже видели, Магеллан, возможно, стремился уклониться от встречи с португальскими преследователями; или, что более вероятно, почему-то считал более южный курс более быстрым; или же до последнего не исключал и возможность пойти через мыс Доброй Надежды. Однако в версии мятежников его ответ Картахене исполнен весьма характерной для него самоуверенности. «Я знаю, что делаю, – такие слова они вложили ему в уста. – Следуйте за мной. Я не собираюсь отчитываться перед вами по поводу моих действий»[601]. Попытка Картахены захватить власть в экспедиции и убить командира не была упомянута: по версии мятежников, Магеллан первым перешел к насилию, положив руку на грудь соперника и заявив: «Считайте себя арестованным».

За этим документом последовал еще один отчет о допросе, проведенном 18 октября 1522 года: тогда свидетельские показания были взяты у капитана, штурмана и команды единственного добравшегося до дома судна – «Виктории». Вопросы, поставленные перед выжившими участниками экспедиции, очевидно, продиктованы дальнейшими доносами мятежников на их бывшего командира. Зачем он приказал арестовать Луиса де Мендосу, а когда эта попытка провалилась, приказал его убить? Обещал ли он какую-либо награду убийце? Зачем он высадил на берег Хуана де Картахену и священника, которые умерли вместе, и приговорил к смерти Кесаду, Мендосу и других жертв? Действительно ли он благоволил португальцам и собственным родственникам, повышая их в чине? Почему он столько времени провел в гаванях на южноамериканском побережье, тратя время и провиант и не пополняя запасов? Все обвинения со стороны мятежников, разумеется, были связаны с их интересами. Некоторые были очевидно ложными, как, например, утверждение, будто Магеллан не пытался пополнить запасы провизии на южноамериканском побережье, другие тенденциозны. Однако в целом они были достаточно правдивыми, чтобы склонить следователей в сторону мятежников, вызвать сомнения в верности и надежности Магеллана и заставить провести дальнейшие расследования.

Стратегия мятежников была весьма успешной. Их страдания в проливе оказались едва ли меньшими, чем во время плавания под началом Магеллана в целом. Серьезной ошибкой стал прямой путь домой – они не попытались спасти брошенных в бухте Сан-Хулиан, и это вызвало подозрения, что бунт явился результатом паники преступников, лишенных чувства долга и сострадания. Тем не менее, сделав официальным командиром Херонимо Герру – родственника доверенного лица короля, крупнейшего инвестора всего предприятия, перед которым корона была в больших долгах, они обеспечили себе снисхождение на следствии. Когда они достигли Севильи, Алвару де Мескита, отстраненный от командования капитан, был немедленно помещен в тюрьму, к большому возмущению тестя Магеллана, который, по словам севильского чиновника, «с большим чувством утверждал, что Мескиту следует отпустить, а в кандалы заковать тех, кто его доставил». Хотя впоследствии Мескиту освободили и реабилитировали, мятежники почти не понесли наказания и осуждения. Все зачинщики бунта вернулись на королевскую службу.

Решающим фактором, говорившим в их пользу, стало то, что события подтвердили их правоту: Магеллан выбрал неверный маршрут.