Магеллан. Великие открытия позднего Средневековья

Никаких подлинных документов в поддержку этой точки зрения не существует, но дом, вероятно, принадлежал зятю Магеллана Жоану да Силве Теллешу, мужу его сестры Тересы[81]. В декабре 1504 года, когда Магеллан перед первым заморским путешествием составил завещание, он проявил интерес к местной общине, велев потратить скромный доход с собственности на молебны за его душу в случае его смерти и выразив недвусмысленное желание, чтобы «небольшой дом Квинта-де-Соута, находящийся в его собственности», остался во владении семьи[82]

. Великий португальский историк Антониу Байяу в 1922 году усомнился в подлинности этого документа на основании трех аргументов: первый – не самый убедительный – состоял в том, что документ сохранился лишь в копии XVIII века; второй – весомый, но недостаточный – что не все перечисленные в документе лица известны по другим источникам; третий – явно ошибочный – что это завещание сильно отличается от хорошо известного и явно подлинного завещания, оставленного Магелланом в 1519 году[83]. Что это была за собственность, неизвестно (хотя постоянно делаются заявления, что ее удалось идентифицировать)[84]

, но, судя по названию, это было скромное имение в какой-то лесной глуши, где-нибудь в холмах, в окрестностях маленького городка. В любом случае этот документ, подлинный он или нет, ничего не сообщает о месте рождения Магеллана. Он имел или приобрел собственность и в Опорто (или непосредственно рядом с городом) – «ферму с виноградниками, каштановыми деревьями и пшеничными полями», которую в марте 1519 года, готовясь к великому путешествию, передал сестре Исабель[85].

«Моя семья, – утверждал он в первом завещании, – происходит из знатного и древнего рода властителей Нобреги» и является «одной из самых именитых, лучших и самых древних в нашем королевстве»[86]

. Но возможно, что гордость, которую испытывал Магеллан в связи со своим происхождением, была избыточной. Его семья принадлежала всего лишь к местной аристократии. В своем завещании он требовал – тщеславно и тщетно, – чтобы его зять добавил герб Магелланов к гербовому щиту Силвы Теллеша. Его опасения насчет того, что фамилия Магеллан может исчезнуть, понятны: по португальскому обычаю члены семьи могли через брак брать другие, более впечатляющие фамилии: брат самого Магеллана, Дуарте, так и сделал, назвавшись де Соузой по предкам матери.

В юридических документах периода взрослой жизни Магеллана он постоянно называл отца Руй или Родригу – это варианты одного и того же имени – де Магальяеш, а мать – Алдой де Мескитой, хотя писец при португальском дворе считал, что отца Магеллана звали Педру[87].

Алвару де Мескита, который был вместе с Магелланом в тихоокеанском путешествии, обычно именуется его двоюродным братом, что несколько неконкретно, но, видимо, верно. Имена брата Магеллана, Дуарте де Соузы, и сестер Исабель, Жинебры и Тересы встречаются достаточно часто, чтобы быть истиной. Если свидетельство двоюродного брата Магеллана, записанное в 1563 году, достоверно, то у Магеллана были дядья с «похожими» на его собственные вкусами – «очень предприимчивые, любители мореплавания, неутомимые и страстные путешественники». Они служили в Гвинее (то есть, по терминологии того времени, в любом месте Черной Африки) «на суше и на море»[88]

.

В империи были и другие носители той же фамилии, в том числе некий Мартин, который точно был родственником, потому что дети Диогу (впоследствии Диего) Барбозы, который станет тестем Магеллана, в исках 1525 и 1526 годов претендовали на его наследство[89]. Родство Магеллана с неким Руем де Магальяшем, который был хранителем крупнейшего в окрестностях замка, установить не получилось. Однако долгая служба в хозяйстве главной местной династии герцогов Визеу отличала почти всех известных нам предков и родственников Магеллана[90]. Благодаря этой службе семейство Магеллана с 1481 года имело перспективы оказаться и под королевским покровительством: в этом году Леонор де Визеу вышла замуж за короля Жуана II. Ее брат Мануэл в 1495 году из герцога Визеу стал новым португальским королем.