Маги Гипербореи

При мысли о том, что она их убрала, сердце Ластианакса болезненно сжалось. В любом случае эти туфли давно стали ему малы. Он вскарабкался по ступенькам, поднялся на крыльцо и потянулся было к дверному молотку, да так и замер с поднятой рукой.

С минуту юноша неподвижно стоял перед дверью, колеблясь, а Арка оттягивала ему ключицу, грозя ее сломать. Он шесть лет не виделся с отцом и не был уверен, что готов его простить. В конце концов вес его ученицы сыграл решающую роль, и молодой человек взялся за дверной молоток. Несколько секунд спустя в квартирке раздались шепотки и поспешные шаги. Дверь открыл отец, еще более лысый, чем в воспоминаниях Ластианакса. Его карие глаза чуть не вылезли из орбит.

– Лафтианакф?

Несколько секунд отец и сын молча смотрели друг на друга. Ластианакс не понимал, чего ему больше хочется: поговорить с отцом или врезать ему кулаком в челюсть. Казалось, Лофадь находится во власти схожих переживаний. На его посуровевшем лице сильнее проступили новые морщины, которых не было шесть лет назад. Ластианакс испытал легкий шок, осознав, что стал выше отца на целую голову. Из-за спины Лофадя показалась пышная фигура матери.

– Ласт? Это ты, мой Ласт?

Вскрикнув от радости, Шарикло поспешила к сыну и хотела было его обнять, но быстро сообразила, что руки у него заняты. Она вытаращила глаза:

– Но… Это же Арка! Что случилось? Неужели она…

– Нет-нет, – успокоил ее Ластианакс, – она просто без сознания.

– Да что же стряслось?..

– Это моя ученица, она… Это долгая история, – перебил Ластианакс. – С ней все будет хорошо, просто ей нужно поспать. И мне тоже, – добавил он. – Мама, ты можешь приготовить нам две кровати? Я все тебе расскажу завтра, после того как мы отдохнем.

Лофадь открыл рот, но Шарикло жестом велела ему отступить в сторону и дать сыну возможность зайти.

– Конечно, мой милый. Входи, мы уложим Арку на попонах и найдем тебе местечко для сна.

Ластианакс следом за матерью вошел в квартирку, пройдя мимо онемевшего отца. Жилая комната оказалась намного меньше, чем он помнил, а может, это он сам вырос. Теперь он почти задевал макушкой потолок. С тех пор как он ушел, тут многое изменилось. Квартира по-прежнему напоминала конюшню, несмотря на все усилия матери привнести хоть какой-то порядок. Юноша заметил несколько новых вещей: тут появилась синяя ваза, там вычурная мебель, в углу поблескивает клепсидра. Победа Арки в Состязании василевса привнесла определенные улучшения в жизнь родителей.

– Моей кровати больше нет? – удивился Ластианакс и огляделся, прикидывая, куда бы уложить Арку.

– В последние годы с деньгами было туго, пришлось кое-что продать, – призналась мать, виновато улыбаясь. – Зато теперь дела идут гораздо лучше!

Ластианакс машинально кивнул; ему стало стыдно, что он никогда не задумывался о том, как трудно жилось матери. Покинув отчий дом, он время от времени приходил повидать ее, разумеется вне квартиры. Он неизменно отказывался вернуться, несмотря на настойчивые уговоры Шарикло, ведь мать все еще надеялась примирить их с отцом. Ластианакс даже запретил ей рассказывать Лофадю об этих встречах. Мать так радовалась возможности увидеть сына, что не решалась ему перечить. Каждый раз она спрашивала, что у него нового, с восторгом говорила о его блестящем будущем на седьмом уровне, болтала обо всем и ни о чем.

Без особых церемоний Ластианакс сгрузил свою ношу на кучу попон, и Арка сердито всхрапнула. Маг ухватил одну попону и укрыл девочку. В ответ раздалось умиротворенное посапывание.

– Именно благодаля ей и ее коняге я выиглал Состяфание фасилефса, – проговорил Лофадь.

Ластианакс вздрогнул и выпрямился, не сводя глаз с Арки, старательно изображая братскую привязанность, лишь бы не встречаться взглядом с отцом.

– Я знаю, – ответил он. – В этот раз я впервые выиграл, поставив на лошадь четвертого уровня.

– Ты фтавил на моего коняфку? – спросил Лофадь.

В ворчливой формулировке его вопроса крылась слабая, почти робкая надежда на примирение. Ластианакс поспешил задушить ее в зародыше.

– Да, – резко бросил он. – Двадцать семь гиперов.